Когда всё это было исполнено, я повернулась к Анжеле.

– Тоже внутрь полезай!

– А вы как же, Повелительница? – растерянно прошептала Анжела.

– А я наверх, на козлы!

– А, может, лучше я на козлы… – начала, было, Анжела, но я тут же её перебила.

– Залезай в карету и точка! Ещё рассуждать вздумала!

Надувшись, Анжела молча исчезла в карете, а я, уложив в задний каретный ящик ружья чужаков (всю дорогу три ружья этих на себе волокла!), взобралась потом к возничим, которые охотно потеснились, уступая мне место.

– Куда прикажете, Повелительница? – спросил возничий. – В бывшую нашу резервацию, то есть, в поселение номер три, или, может быть, в столичное поселение желаете наведаться?

Ничего на это не отвечая, я задумалась на мгновение.

В столичное поселение или попросту в Столицу, было значительно ближе, но я всё же выбрала резервацию. Там, в комендатуре (тоже бывшей) намного уютнее себя чувствовала, да и возможностей для оказания помощи так и не пришедшему в себя Алану имелось там куда больше.

– В резервацию! – скомандовала я, и карета тотчас же бодро загрохотала по каменной глади проплешины.

Прибыв на место, я первым же делом распорядилась хорошенько накормить чужаков и выделить им отдельное помещение для ночлега (обязательно, с душем). Причём, обращаться с приезжими вежливо, никаких обид им не чинить, но и в разговоры с незнакомцами не вступать ни в коем случае.

Одновременно с этим я негласно дала команду охранникам, дабы помещение с приезжими крепко заперли и караул подле него обязательно выставили. Так что многочисленные мои подчинённые так и не уразумели толком, кого это я с собой привезла: то ли пленников весьма важных, то ли просто гостей уважаемых.

После этого я занялась Аланом. Даже, не то, чтобы занялась (ничего больше для его спасения я сделать уже не могла), просто перепоручила Анжеле проследить, чтобы раненого срочно в медпункт доставили, и чтобы уход там за ним непрерывный обеспечили. И, кстати, чтобы всю его одежду обязательно проверили на наличие в ней каких-либо запрятанных ампулок или пузырьков. А ещё лучше, полностью убрать от него прежнее одеяние, выздоровеет – новое получит…

После этого я отправилась к себе и, отказавшись от ужина, заперлась изнутри. И такая усталость вдруг на меня навалилась, такая непреодолимая сонливость, что я раздевалась уже полусонная. Скафандр даже в шкаф не запихнула, так, возле кровати и оставила. И уснула сразу же, как только голова подушки коснулась.

Зато пробудилась сегодня ни свет, ни заря!

Пробудилась, но подниматься пока не спешила. Просто нежилась, себе, под тёплым одеялом и усиленно размышляла. О многих вещах…

О том, к примеру, что же мне дальше с чужаками этими делать? С Аланом как себя вести, если только сможет выкарабкаться парень, если в живых останется в этой, почти безнадёжной ситуации?…

Вопросы, вопросы…

Удивительно, но хоть и не возродилось в моей душе прежних чувств к Алану, никакой вражды к нему я тоже не ощущала. Как, кстати, и к обоим его товарищам…

Понимала умом, что враги это, что заявились они сюда с весьма недоброй миссией, но по-настоящему их возненавидеть у меня почему-то никак не получалось. Тем более, что неприятный осадочек остался после вчерашней нашей беседы: не то они мне отвечали, что я ожидала от них услышать, врали, вроде бы, напропалую, но даже скафандр не смог их на лжи поймать, а это уже кое что, да значит.

Кстати, пока мы шли по лесу, они впереди с носилками, я следом, всё пытался светловолосый продолжить наш разговор, но я сразу же его обрывала. Не время, мол, в лесу на разговоры отвлекаться, потом, мол, успеем побеседовать.

Но вот же не успели потом. Я спать пошла, их заперли… впрочем, ничто не мешает сегодня этим вплотную заняться.

Сделав над собой небольшое усилие, я всё же поднялась с кровати. А через полчаса всего, умытая и одетая, дёрнула за сигнальный шнур. Два раза.

Два раза означала, что колокольчик внизу тоже два раза звякнет, а значит, всё у меня хорошо и жду я теперь Анжелу вместе с завтраком. При этом не подумав даже, что не всем нравится так рано вставать и, возможно, спит ещё моя помощница крепким сном.

Но Анжела явилась ко мне (уже с завтраком) всего через пятнадцать минут: умытая, бодрая и жизнерадостная на удивление. Вот эта её черта, бьющая через край жизнерадостность, и нравилась мне в Анжеле больше всего. Более даже, чем преданность и, не знающее сомнений, доверие к абсолютной непогрешимости каждого моего действия и даже слова.

– Уже проснулись, Повелительница? – с самого порога прощебетала Анжела и лучезарно мне улыбнулась, на что я тоже ответила улыбкой, не лучезарной, правда, а, чуть вымученной даже.

Пока у нас происходил этот обмен улыбками, две девушки из обслуживающего персонала быстренько расставили на столе всё необходимое и тут же удалились, а Анжела, заперев за ними дверь, так и осталась стоять у входа.

Так было всегда, никогда не садилась Анжела за стол раньше меня, а потому я не стала томить бедную (и. наверное, успевшую уже проголодаться) девушку долгим ожиданием. Уселась за стол, указала своей помощницы на место напротив, и мы сообща принялись за завтрак.

Обычно любая столовая процедура проходила у нас в полном и абсолютном молчании, но сегодня мне почему-то показалось, что Анжелу так и распирает от желания выдать на-гора некие важные, с её точки зрения, известия. Вместе с тем, добровольная помощница моя никак не решалась первой начать разговор и нарушить, тем самым, тот негласный столовый этикет, который сама же Анжела и установила, считай, с первого самого дня нашего с ней знакомства, а, установив, естественно, строго его блюла. Впрочем, это был лишь один из превеликого множества придуманных Анжелой этикетов: иногда они меня смешили, временами раздражали даже… но отменять их я как-то не торопилась, сама не знаю, почему…

Вот и сейчас Анжела никак не решалась первой начать разговор, хоть хорошо заметно было, что вынужденное это молчание давалось моей помощнице, ох, как нелегко…

– Ну, что новенького ты мне сообщить желаешь? – отодвигая в сторону тарелку, проговорила я, и Анжела, облегчённо вздохнув, тут же защебетала-затараторила, выкладывая мне одну новость за другой.

Впрочем, новости эти касались в основном каких-то рутинных внутренних дел резервации (пардон, поселения!) и меня мало заинтересовали. Но это всегда так было, самые «горячие» известия Анжела, как обычно, приберегала напоследок.

– А ещё Пьер встречи с вами просит, – прощебетала Анжела. – Умоляет даже. Говорит, что вчера вы