– Вместо того чтобы уроки учить, ты по заборам читаешь неприличныеслова! – крикнула мама и убежала на ночное дежурство.

Оля объяснила деду, что она не на заборах прочитала, а науроке учительница сказала.

– Боюсь, у кого что болит, тот про то и говорит, – брюзгливоотвесив нижнюю губу, непонятно сказал дед. – И еще можно добавить: нечеговалить с больной головы на здоровую.

И ушел в свою комнату. Кстати, потом он неделю с внучкой неразговаривал, только бубнил: человек, мол, тем отличен от скотины, что неповторяет за идиотами всяких глупостей.

Но это потом. А тогда Оля посидела-посидела одна за столом,доела ненавистный рыбный суп из консервов и пошла на дяди-Шурину половину.

У тети Любы, как всегда, были на ужин превкусные блины. Иона, как всегда, начала угощать ими Олю.

– А варенье у нас еще есть? – спросил дядя Шура.

Тетя Люба всплеснула руками: чуть не забыла! – и досталачудесное смородиновое варенье.

– Что такое сифилитики? – спросила Оля. Правда, завела онаэтот разговор не прежде, чем наелась блинов до того, что животик стал тугой икругленький, а во рту кисло от сладости.

Тетя Люба и дядя Шура сначала смешно вытаращили глаза, апотом смущенно переглянулись.

– Да вы не бойтесь, я слово не на заборе прочитала, –успокоила Оля. – Просто у нас в школе учительница так говорила про царя Петра ицарицу Екатерину.

Тетя Люба и дядя Шура снова переглянулись, но по-прежнемумолчали.

Оля не торопила их, а пила чай, с удовольствием ощущая, какисчезает противный железистый привкус во рту, и думая, что вполне сможет съестьеще один блин с ложечкой варенья. Или даже с двумя ложечками.

Она совершенно точно знала, что дождется ответа. Дядя Шура(вообще-то в детстве Оля звала его просто Шурик, но теперь он стал такойстарый, виски поседели, что просто ужас! И на Шурика больше не похож) всегдаотвечал на все ее вопросы. Всегда. Вот и теперь – помялся-помялся, а потомсказал скучным голосом:

– Сифилис – очень опасная, заразная, грязная болезнь. Онапередается половым путем.

И замолчал. Впрочем, Оле многое и так стало понятно. Прополовой путь она уже слышала. Это когда мужчина и женщина влюблены друг в друга(как она влюблена в Кольку Монахина) и целуются или обнимаются не стоя илисидя, а валяясь на полу. Раньше так поступали дворяне, помещики и капиталисты,ну и цари с их женами, а теперь только всякие несознательные, опустившиесяэлементы. Правильно их называют опустившимися – ведь они на пол опускаются. Ипро то, почему болезнь грязная, тоже понятно. На полу – разве чисто? Какхорошо, что таких мерзких обычаев не ведется среди рабочих и крестьян, а такжесреди лучших представителей интеллигенции! Вот у них в доме, к примеру, всеспят на своих кроватях. Значит, у них никакая зараза не может быть переданаполовым путем.

– Тебе все понятно? – спросил дядя Шура племянницу как бы снекоторой опаской и начал подниматься из-за стола: – Спасибо, Любаша, блиныотменные, но мне еще статью в следующий номер писать…

И тут у Оли возник еще один вопрос:

– Ты сказал, сифилис – болезнь заразная? Как насморк илигрипп?

– Ну, в этом роде, – ответил дядя Шура с настороженнымвыражением.

– Значит, или царь Петр, или Екатерина друг друга заразили,да?

– Да.

– А кто заразил кого?

– О боже, ну какое это имеет значение, Оля? – нетерпеливовоскликнул дядя Шура. – Какая разница, в самом деле?!

– Вообще император Петр славился своим распутством, –усмехнулась тетя Люба. – Всякие там Анны Монс и прочие бабы, как в России, таки за ее пределами… Наверняка подцепил где-то заразу именно он, от какой-нибудьпроститутки.

– Любаня, ну что ты при ребенке-то… – страдальческипростонал дядя Шура.

– Не я начала разговор, а как раз ребенок, – пожала плечамитетя Люба. – Ребенок твоей высокоморальной сестрицы.

Дядя Шура только протяжно вздохнул:

– Любушка, я правда пойду поработаю. А у тебя, Олечка, урокина завтра уже сделаны? Может быть, ты пойдешь поучишь?

– А впрочем, – перебила его тетя Люба, – еще не факт, чтоименно Петр заразил Катерину, а не наоборот. Все-таки она, прежде чем статьимператрицей, прошла огни и воды. Какая-то мещаночка из Риги, жена солдата,потом с солдатским полком прошла немало верст, потом Шереметеву подштанникистирала, Меншикову услужала… Было, было от кого ей заразиться, чтобы потомзаразить Петра.

Оля так и ахнула.

Выходило, что Екатерина, прежде чем стать императрицей, быласамым настоящим угнетенным элементом: служанкой, прачкой, даже в армии служила!Тетя Люба сказала, что она с солдатским полком прошла немало верст. Наверное,была в полку санитаркой, как убитая на Гражданской войне мамина подруга ТамараСалтыкова. И она – бывшая санитарка! – заразила распутного царя? Ерундакакая-то получается. Тетя Люба все с ног на голову поставила. Это против всякойклассовой логики!

– Неправда! – вскричала Оля, разобидевшись за угнетеннуюКатерину. – Наоборот, ее царь Петр заразил! А вы – настоящие оппортунисты, выпросто троцкисты, если так думаете! И ничего не понимаете в сифилисе!

Она убежала, злая и немного испуганная – боялась, тетя Любаи дядя Шура обидятся, что она назвала их оппортунистами, и больше не позовут наблины. Но вслед ей раздался такой хохот, что Оля даже споткнулась. И лишний разподумала, что ее родственники – ну до того отсталые, что даже оскорбитьсятолком не умеют. Вот назови она, скажем, оппортунистом или троцкистом старостукласса или председателя пионерской дружины, ей бы живо раскровянили нос и всюкосу по волоску выдрали. А дядя Шура и тетя Люба даже не понимают значениясамых употребляемых и самых обидных слов. Болтают невесть что! Надо же такоеляпнуть: царь-де Петр подцепил сифилис от проститутки. Но ведь проститутка –это Троцкий! Его товарищ Ленин так и называл – проститутка Троцкий. Как могцарь Петр подцепить сифилис от Троцкого?

Чушь полная.