стенах «Алой обители» запрещалось законом, разве что для спасения человеческих жизней. Потому преподаватели не стали заморачиваться экивоками и заходить через парадную дверь, а просто открыли портал прямо в спальню. Явились Удмертий и Левия, а с ней — три целительницы из академического лазарета.

Сначала деканы от души изругали «безголовых и непуганых детей, помчавшихся без предупреждения прямиком чудищу в пасть», затем похвалили за уничтожение гада. Смеяться над видом каменной композиции не стали, вместо этого накинули на плечи обоих покрывала и провели обратное превращение.

Девица, вдруг ставшая живой, осела на пол и расплакалась, целительницы кинулись оказывать ей помощь. Господин Гюнтер Краковац ограничился витиеватым ругательством и осушенным до дна бокалом с вином, который пригреб здесь же на столике. Плечи под тонким шелком покрывалом ходили ходуном от нервной дрожи.

Заговорить нормально он смог лишь после того, как выкурил папиросу — прямо в комнате. Но вот беда, подслушать его россказни почти не успели — кто-то из парней закашлялся от едкого вонючего дыма, и про них тут же вспомнили. И отправили в Академию, мыться, отсыпаться и приводить себя в порядок.

— На завтрашний день в патруль не выходите, хватит с вас приключений, — шепнул им вслед декан Удмертий. — Адепт Вельф, не делайте столь постное лицо, все молоко в округе скиснет. Подождут ваши карманники. Поимка василиска засчитается всем присутствующим в большой плюс к грядущей сессии. Хотя, по-хорошему, всыпать бы вам ремня за самоуправство…

Студиозусы довольно заулыбались и распрощались с преподавателями в самых теплых чувствах. Но как только они вышли на улицу, в морозную ночь, и добрели практически до дворцовой площади, Альбрехт развернулся к остальным.

— А теперь предлагаю остановиться под этим удачно подвернувшимся на пути фонарем и послушать, чего интересного нам расскажет лялечка.

— А я тут при чем? — удивилась Ниенна, уже клевавшая носом.

— А при том, что я тебя знаю, — темные глаза Альбрехта словно глядели ей в душу. — Ты девица хладнокровная, не блюешь на практикумах по вскрытию, не боишься остроухих и мертвяков, в одиночку прошлой осенью упокоила больше сотни призраков, а этим летом парой ударов уничтожила упыря, что притворялся отцом-благодетелем в чокнутой деревеньке. И репяных хранителей на помощь позвала, хватило и сил, и ума, и твердости характера.

Он оглянулся по сторонам и уже тише добавил.

— Так скажи нам, чего стряслось в подвале королевского борделя? Почему ты сразу не угостила ящера-переростка заклинанием промеж глаз, пока он всаживал тебе когти под ребра? Не могла ты не сообразить, как рисковала.

Ниенна мигом вспыхнула от злости. Хладнокровная, как же!

— Ты меня в чем-то подозреваешь? — сжала она кулаки.

— Если бы подозревал, так сразу и сказал, — спокойно ответил Альбрехт. — Не кипятись, лялечка. Нам с парнями надо понимать, что произошло, тогда в следующий раз будем готовы тебя прикрыть.

Друзья стояли, обступив ее плотным полукругом, и у Ниенны вдруг защипало в глазах.

Бросаться на выручку близким, хорошим знакомым и даже чужим людям значительно легче, чем принять от кого-то защиту и помощь. Особенно от тех, кто стал ей всего за пару лет ближе, чем вся многочисленная знатная родня. И даже подумать страшно об их возможной гибели…

— Ну, во-первых, я струхнула, — призналась Ниенна и шмыгнула подмерзшим носом. — Отец мне в детстве рассказывал про василисков, я поэтому их яйца и опознала. И когда этот поганец наскочил, я в первый миг испугалась. А потом… Потом он со мной заговорил.

Бесшумно падал снег в свете фонарей, клочьями небесной пуховой перины укрывал землю. Вокруг не было ни единой живой души, кроме тех, с кем она училась в одной Академии. И все равно Ниенна то и дело озиралась и понижала голос до шепота.

— Ими управляет непонятная баба, какая-то неизвестная мне богиня. У нее странное обличие, вроде человек, но с лягушачьим лицом. Она заставляла меня пойти к ней, ящер бы довел. Собиралась забрать мою магию, якобы за то, что уничтожила все яйца. И все зудела, что никто не может сопротивляться ее воздействию…

— Как же ты устояла? — спросила дрогнувшим голосом Герда.

— Потому что я уже принадлежу Милосердной Смерти, — горько усмехнулась Ниенна. — Что мне другие богини, даже самые сильные? Я отдавала ей жизнь в шестнадцать лет, попутно освободила от земного плена большое количество душ. Она дар оценила и взяла меня в услужение.

— А что же королевский некромансер не смог защититься?.. — начал было Бродди, но Эдгар его перебил.

— Как служит, так и защищен. Ему за все пятьдесят лет при дворце почему-то не пришло на ум достойно упокоить замученных остроухими людей и нелюдей. Как Герда говорит, своя жопа ближе к телу. Ниенна же для нашего спасения и здоровье, и жизнь готова была отдать. Я бы на месте любой богини такую служительницу к себе откуда угодно переманил. С нее одной проку больше, чем с кучи раздувшихся от важности королевских магов.

Нет, все-таки доведут ее сегодня эти паршивцы до слез!.. Ниенна укусила себя за нижнюю губу, чтобы не разреветься от переполнявших чувств на месте.

— Получается, неведомая жаба хотела забрать твою силу? — покачала головой Азали. Целительница держала в руке корзинку с куском теплого одеяла, которую им дали в «Алой обители» для петуха. Тоже ведь герой вечера, ибо навел чародеев на след исчезнувшего василиска, а значит, и в отдыхе нуждался, как все… — Значит, ощущения меня не обманули.

— Ты о чем? — тут же насторожился Бродди.

— А о том, что девица Лидия, с которой развлекался господин Краковац, тоже не чужда магического дара. Совсем слабенький, в нашу Академию ее бы даже за большую мзду не приняли. Но, тем не менее, она ментальный целитель, просто необученный.

Азали передала своему парню корзинку и вытянула вперед руки, показывая изящные запястья.

— Смотрите, меня на вступительных испытаниях сила пометила зелеными письменами. У Ниенны они некромансерские, фиолетовые. У боевиков — алые. А у ментальных целителей голубые. Дар редкий, потому в нашей Академии таких нет. Говорят, по деревням иногда встречаются, но до столицы обычно не доезжают, учатся поближе к дому… Так вот, если я лечу все, связанное с телом, то ментальники воздействуют на чувства и разум. И наша милая жрица любви неосознанно приваживает к себе клиентов из числа богатеев. Девочка умненькая, не лебезит, не кокетничает, подарки не выпрашивает. Но мужчины в ее присутствии по-настоящему расслабляются, забывая про тревоги и заботы. Естественно, нежной красавице постоянно перепадают какие-то блага, в том числе, материальные. И не удивлюсь, если на ней в скором времени женится кто-нибудь из числа клиентов