— Ну что? — выдохнула побледневшая Азали, продолжая сидеть на месте. Лишь руки на коленях нервно сцепила.

— Я убью ее, — рыкнула сквозь слезы Ниенна, поднимаясь с пола. — Убью гадину!

— Ты это, не блажи на всю башню, — успокаивающе похлопала подругу по плечу Герда. — Расскажи нам, чего узнала, может, мы ее все вместе убьем.

*

Услышанное пришлось повторить трижды. Второй раз — Альбрехту с Лясаном и Эрлом в их комнате, третий — в кабинете декана Особого факультета.

Магистр Удмертий выслушал сбивчивый рассказ Ниенны с каменным лицом. Затем внимательно посмотрел на чинно сидящих на длинном диванчике студиозусов.

— Знаю, о чем думаете, — сказал он без тени улыбки. — Выгоню к бесам из Академии, если снова ослушаетесь. Пойдете снег с улиц убирать. Кому сказано, сидеть в замке и не рисковать жизнями! Хватит с вас уже подвигов!

— Но декан Удмертий, мы же василиска завалили! — взвыла не своим голосом Герда. — Неужто не справимся?

— А эта неведомая ядовитая баба у нас что, василиск? — сердито прищурилась магистр Левия. — Она господина Игнасиуса, королевского некромансера, чуть не заставила горло себе перерезать! Кучка адептов, самому старшему из которых двадцать два стукнет лишь в мае, ей на один укус! И мы ведь даже не знаем, где она и кто!

— Знаем, — буркнул Бродди, не расстающийся весь день с петухом. — Вот он нам показал, боль, сталбыть, заново претерпевая. А мы потом по карте просмотрели. Напрямки от Кронгенской заставы через Хафелев ручей только Цыпин хутор. По документам его Глосой кличут. А Цыпин он в народе, потому как там куриное подворье у каждого большое. Оттуда белое мясо в обжорный ряд Ахенбурга возят. Я знаю, потому как родня моя там живет. Мы бы съездили, поговорили с ними тихонечко, узнали, что происходит…

— Аккурат неведомому чудовищу в лапы, — ехидно поддакнул декан Удмертий. — Рейван, а ты чего молчишь, как березового сока в рот набрал? Парни твои если не послушают, рванут в Глосу, как раз к закату успеют, ведьме на ужин. Ядом отравит, подчиниться заставит. На лопату посадит, в печку засунет.

— Не каркай, — отмахнулся Рейван. — Слыхал же, баба даже студиозусов обученных опасается, видать, есть в ее силе изъян какой-то. Заворожить может, но вряд ли надолго. А если не вмешаться, то нажрется она силушки дармовой и еще опаснее станет. Может, мне с жандармами отправиться? Арестуем всех в поместье тамошнем, а дальше разбираться будем…

Споры в кабинете продолжались уже второй час. А Ниенна не находила себе места, чувствуя, что время безвозвратно утекает сквозь пальцы.

Что-то знакомое было в этой странной бабе. Но знакомое точно не по лекциям обо всяческих чудищах, что водились в Острижском государстве. Силенок у мерзавки немного, раз в захолустном поместье скрывается, притворяясь барыней. Завораживает людей с помощью яда, собственноручно либо через предметы. И то не со всеми выходит — Альбрехт с Азали трогали яйца и желания подчиниться неведомой гадине за два неполных дня не выказали. Королевский некромансер просто слишком погрузился глубоко в чужие мысли, допрашивая мертвого торговца. А приспешника своего она ядом травила, судя по всему, не первый день.

Василисков называет своими детушками. Ядовитая тварь, которая и самой Ниенне показалась бы красивой, не защити ее разум благословение Милосердной Матери. Лицо тонкогубое, кожа в пятнах, как у жабы, язык слишком длинный и подвижный для человеческого, скорее на ящериный похож. Или…

— Змея! — вскрикнула некромансерка.

— Где? — подскочили с мест боевики. У Альбрехта меж пальцев тут же вспыхнуло пламя.

— Там! — Ниенна указала пальцем в окно. — В поместье на Цыпином хуторе! Я вспомнила сказку, которую мне гувернантка в детстве читала. Василиски служат змее в короне, которая подчиняет их собственным ядом. И ей же поклонялись люди в те времена, когда и репяных хранителей почитали за богов. Только имя ее я забыла.

— Вы после того случая в деревне решили махом во все сказки уверовать? — хмыкнула декан Левия. — Нет, я вас даже понимаю. В морях пираты во что только не верят, хотя, казалось бы, взрослые люди и нелюди… В кракена размером с остров, например. Или в кита, что может проглотить здоровенный корабль в один присест.

— А что, разве они не существуют? — у Эрла с Лясаном вытянулись лица.

— Адепты, вы с ума сошли?! — возмутилась декан. — Кит питается планктоном, а кальмар, даже самый гигантский — мелкой рыбешкой! Вы на зоологии и ботанике чем первые три года учебы занимались, ворон в окне считали?

— Баб красивых разглядывали, — ухмыльнулся Рейван. — Брось, Левия, я тоже не помню, чего и кого тот клятый кальмар жрет. Зато сказку про змею в короне и мне в детстве рассказывали. Было это, правда, без малого сотню лет назад, но легенды и предания, как известно, с возрастом не слишком меняются, лишь обрастают подробностями.

Магистр шагнул к огромному стеллажу с книгами, окинул быстрым взглядом корешки с золочеными буквами и извлек богато украшенный том, на котором красовалась витиеватая надпись: «Предания далекой старины, записанные рукой Алексиуса Ремизайского в пути от Миреновых гор до…» Дальше Ниенна не разглядела — декан принялся листать страницы.

— Не понимал никогда, зачем нужны столь дорогие книжки со сказками? — задумчиво проговорил он. — Детворе такое в руки не дадут, да и не купят никогда, на нее год горбатиться нужно, коль ты не чародей. А ежели золотишко в кармане водится, так то уже в дни, когда у самого седина на висках серебрится и прострел поясницу тянет. Не до сказок… Ага, вот она.

Декан боевого факультета раскрыл книгу на нужном развороте и показал собравшимся.

— «Скарапея, владычица змейская, — прочитал с дивана Бродди. — Лютыя все двенадцать голов — рвотныя, блевотныя, тошнотныя, волдырныя, рябыя…» Тьфу, пакость какая, и представить тошно! Неужто подобное может водиться на белом свете?

— Написано, что обитает на острове Буяне, — прищурился Альбрехт. — Но я не слышал о таком, а ведь дед мой, Клементин Вельф, был не только воином, но и мореплавателем, и географом известным. Не меньше сотни островов открыл…

— Может, древние записали да позабыли, — пожал плечами декан Удмертий. — Сколько библиотек погорело почти шестьсот лет назад во время войны с остроухими, страшно представить. Сотни ученых мужей тогда изничтожили.

— Зачем? — ахнул кто-то из парней.

— Знания несут силу и могущество, мой мальчик. А им хотелось человеческую расу окунуть в пучину тьмы, бескультурья и дикарства.

— Погодите, и что получается, эта змеюка на хуторе засела и магией людской питается? — вклинилась в разговор Герда. — Но зачем ей это? Она ж змеева царица вроде как, у нее сил должно быть навалом.

— Может,