– Мама с папой в Египте, мне до них не дозвониться, – вздохнула Надя.

– А я не понимаю, почему мы так поздно узнали обо всем? – снова вскипел Николай Николаевич. – Мы что, не родные? Или такие родные, что на нас рассчитывать нельзя?

Надя попыталась оправдать мужа:

– Никита все проблемы хочет сам решать. По-мужски.

– А потом мрут как мухи в сорок лет эти мужчины настоящие! А от чего? От того, что мужественность свою потерять боятся. Все в своих руках держать хотят. Да разве это правильно? Разум на что дан? Чтобы силенки свои взвешивать! Да где не успеваешь, народу объявить. Вот, если президент все в своих руках держать будет да все проблемы сам решать?..

– Батя, ты опять не в ту сторону.

– Все в ту я сторону. Дай выговориться старику! Сам таким же дураком был, да жизнь заставила людей ценить, которые руку протянуть умели. Во где мужиком себя почувствовал! Когда народ вокруг себя увидел. И живу, вишь, сколько…

– Степан, что делать? Где Никиту искать? – не унималась Катя.

– Никита сам придет, не маленький, а вот Надю надо к нам забрать с детьми. Нельзя ей одной оставаться. Скиснет совсем. Собирай ребят, к нам поедете.

Надя радостно засуетилась. Ей действительно было тоскливо. Дети забегали, разыскивая свою одежду и складывая в сумку свои игрушки:

– Мы к бабушке и дедушкам поедем!

Когда всей гурьбой уселись в старенький «опель», машина сначала просела, но постепенно приподнялась на амортизаторах и не спеша покатила по дороге. Через сорок минут, подъехав к дому Степана, машина, словно клоун из мультфильма, выгрузила через открывшиеся дверцы столько народу, сколько, казалось, вместить в себя не смогла бы. Соседи, весело глядя на эту сцену, пошутили:

– Ну, Екатерина, хорошую машину Степан приобрел. Она у вас резиновая что ли?

– После ремонта узнаем, – пробормотал Степан, открывая двери в дом.

Мальчишки принялись бегать по лестницам и комнатам, а взрослые отправились в кухню. Снова была включена плита, Катя вооружилась полотенцем и сковородником. Степан, Николай Николаевич и Надя расположились вокруг стола.

– Екатерина, ты побыстрее нам драники жарь. Мы проголодались.

– Ты, Степан, без совести совсем. Я же с вами приехала! Как еще быстрей?

– Не спорь, уступи, видишь, не в духе муж, – не сдался Степан и обратился уже к Наде: – Никогда не уступит!

Надя рассмеялась. Ей было хорошо в этом доме. Уже и история с деньгами не казалась такой ужасной и неподъемной. Раздался телефонный звонок.

– Я подойду, – сказал Николай Николаевич и встал из-за стола.

Все услышали, как Николай Николаевич поднял трубку, потом выронил ее из рук, выругался на собственную неуклюжесть и сказал:

– Алло. Да, Никита, узнал я тебя.

В кухне все притихли. У Нади на глазах появились слезы, и она приподнялась с табуретки, но Степан, положив ей руку на плечо, заставил остаться на месте.

– Надя? Как не знаешь, где Надя? А какой же ты муж, если не знаешь, где твоя жена? Может, у нее любовник внимательный появился?.. И детей дома нет? Да я не на тебя кричу! Я тебе кричу! Степан! – крикнул Николай Николаевич, повернув голову в сторону кухни, – Надя не знаешь где? Никита наш домой решил вернуться, а Нади с детьми дома нет.

Степан поднялся из-за стола и подошел к телефону:

– Никита, привет, сынок, может, погулять они ушли? Ты только не нервничай так. С утра-то они дома были, наверное? Ты когда на работу-то уходил, не спросил, как они день провести собираются? Чего молчишь-то? А отчего плохо тебе? Ты ж из дома сбежал от всего плохого. Может, совесть заела, оттого что на жену все переживания свалил? Да конечно, у нас, где ж ей быть-то? Муж ее бросил, хорошо хоть родители остались. А я не язвлю, я радуюсь, что ты в ее шкуре побывал. Ждать-то, сынок, тяжелее будет, чем бегать. Так-то. Приезжай, приезжай. Ждем тебя.

Степан вернулся в кухню. Катя заплакала, Надя улыбалась. На сковороде задымились драники.

– Ты, Екатерина, нас сегодня голодом уморишь, – рассердился Степан.

Екатерина вздрогнула и, охая, спешно принялась переворачивать драники. В дверь позвонили через пятнадцать минут.

– Во! Летел-то! – сказал Степан, подойдя к двери.

Щелкнул дверной замок, и в дом ворвался Никита. Увидев Надю, он сел на табуретку возле стола.

– Поздоровался с женой-то? – Спросил Николай Николаевич.

– Есть будешь? – спросила Катя, вытерев слезы. – Дым от сковородки глаза изъел: – добавила она, увидев строгий взгляд Степана.

Никита промолчал. В кухню вбежали дети:

– Папа! Папа! – закричали они, забравшись к отцу на колени, – а почему ты такой грязный? Ты что, упал?

– Не упал, а шмякнулся ваш папа, – проворчал Николай Николаевич.

Никита посмотрел на Надю:

– Поехали домой.

Степан запротестовал:

– Куда ей? Они только приехали, дай детям набегаться…

– Поедем мы, – вздохнула Надя, – спасибо вам.

Уже дома, уложив сыновей спать, Никита сказал Наде:

– Я большую часть долга погасил.

– Рада за тебя.

– Надя, мне интересную работу предложили, нужна твоя помощь. Согласишься?

– А что за работа?

– Вокруг детского дома парк благоустроить, оформить. Ты могла бы эскизы набросать.

По дорожкам парка вокруг детского дома бегали малыши, мешая рабочим сосредотачиваться. Дети хотели быть в курсе всех событий. Никита возле одной из площадок обсуждал со сметчиком какие-то вопросы. Распахнулась дверь детского дома, и послышался голос воспитательницы, пропускающей мимо себя группу детей, уже одетых для прогулки:

– Андрей! Мы тебя ждать столько не можем!

Вслед за всеми детьми на крыльцо вышел в расстегнутой курточке мальчик трех лет. Когда группа малышей проходила мимо Никиты, мальчик этот растянул рот в улыбке, пытаясь проявить свою приветливость, но глаза при этом не выразили никаких эмоций. Глаза остались тусклыми. Никите стало не по себе от выражения лица этого мальчика.

Через несколько минут со стороны площадки, где гулял этот странный малыш, послышался голос воспитательницы:

– Андрей! Тебе что сказано? Убери игрушку на место! Ты куда? Ну-ка вернись!

Андрей как будто не слышал и подошел к Никите.

– Ты почему игрушку за собой не убираешь? – спросил Никита.

– Это не я бросил.

– А кто?

– Коля.

– А за Колей ты уберешь игрушку?

– Да.