неведомого мага производило впечатление, однако все равно оставались вопросы – почему он не расправился с Конаном прямо на месте? Почему, если уж он такой всесильный, чародей не отправился в «Красный Сокол», где заночевали Скарфен и товарищи, тем более если фигурка Ханумана не смогла бы остановить его?

Однако для себя Конан уже все решил. Полновесное золото служило хорошим аргументом; что же до гнева чародеев… Их уже случалось убивать, как, например, злобного хозяина Башни Слона…

Едва рассвело, Конана поднял на ноги императорский гонец.

– Спешный приказ… – он сильно запыхался, – спешный приказ пресветлого повелителя капитану Конану… Спешный и тайный.

Конан с несколько двойственными чувствами принял тугой свиток. Увы, все было четко и правильно: стояла Большая Императорская печать из красного сургуча, что означало особую важность; и витиеватая подпись Илдиза под выведенным придворным каллиграфом текстом…

Приказ был четок и ясен:

«Настоящим я, Илдиз, волею Богов император… – дальнейшее перечисление добрых трех десятков пышных титулов Конан пропустил, – …повелеваю Конану, капитану Вольного отряда, сей же час по получении сего приказа отправиться на границу Царства Нашего с Вендией и во всех деталях изучить военные приготовления, что ведутся там. Разрешаю капитану Конану взять с собой четверых спутников по его, капитана Конана, выбору. Настоящим приказом предписываю также всем моим подданным оказывать капитану Конану всяческое содействие…» – конец приказа киммериец также пропустил.

Итак, Скольд сдержал свое слово.

– Передай Его солнцеподобному Величеству, – стараясь, чтобы в голосе не слышалось насмешки, сказал гонцу Конан, – что я счастлив получить это Его повеление и буду еще более счастлив умереть, исполняя его.

Гонец кивнул, отвесил положенный этикетом поклон и умчался.

Все дальнейшее не заняло много времени. Хан Хрошак, командовавший Императорской гвардией, куда входил и Вольный отряд, долго и с почтением глядел на грозный свиток, от избытка чувств даже причмокнул губами.

– Что ж, поздравляю, – заявил он напоследок. – Такое счастье выпадает далеко не каждому. Ты уже знаешь, кого возьмешь с собой, капитан? Я ведь должен дать им отпуска…

– Не тревожься, о высокородный хан, – с наивозможной вежливостью ответил Конан, внутренне скривившись от омерзения: Хрошак был смел и неглуп, однако обожал подобострастие. – Я наметил себе четырех моих старых товарищей еще по Аренджуну. В моем Вольном отряде большинство новички, а я не могу рисковать невыполнением императорского приказа…

Ровно в полдень, когда тень громадного трехгранного Временного столба коснулась Зимней полуденной черты, Конан стоял возле восточных ворот, держа в поводу двух вьючных коней и одного верхового под седлом.

Скарфен и компания не заставили себя долго ждать. Кавалькада на рысях вырвалась из кривой и узкой боковой улочки, Фьюри на мгновение откинул капюшон, приветственно кивнув Конану. Киммериец вскочил в седло, и маленький отряд выехал из города. Прежде чем они достигли холма Отрубленных голов – места публичных казней, где дорога делала крутой поворот, – Конан оглянулся. Не таясь, возле привратной башни стоял Кивайдин, небрежно опершись на длинный посох.

Конан схватил Скарфена за плечо.

– А как выглядит этот ваш чародей?

– У него множество обличий, – удивленно ответил ванир. – Никто не знает, какое из них истинное. А почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что вчера ко мне в гости забрел некий старикашка, почему-то назвавшийся Кивайдином… – И Конан рассказал своим спутникам о случившемся.

Черное лицо Фьюри сделалось серым, Скарфен и Эйджес схватились за головы, и лишь Скольд ничем не выдал своих чувств.

– Скачем дальше как ни в чем не бывало, – бросил киммериец своим растерявшимся спутникам. – От судьбы не уйдешь, однако надо сделать все, чтобы насадить эту тварь на кол вместо нас!

– Как он мог нас выследить? – потрясенно прошептал Фьюри, ни к кому в отдельности не обращаясь.

– Он вернулся из-за Звездных сфер… – мрачно проронил Скарфен. – Вернулся с новой силой – верно, ею одарили его Боги…

– Но как бы то ни было, у нас нет иного выхода, кроме как во весь опор скакать на восток, – промолвил Эйджес. – Других средств борьбы с Кивайдином мы не знаем, и уже нет времени, чтобы заниматься изысканиями…

– А почему этот ваш колдун не прикончил меня, вы можете мне ответить? – резко вмешался Конан. – Или он решил позабавиться? Я знавал могучих чародеев, для которых подобные игры окончились весьма плачевно.

– Никто не знает ответа на этот вопрос, – глухо отозвался Скольд. – Быть может, ты и прав. А возможно, чародей обрел новые силы, но при этом на него наложили и какие-то новые ограничения – Боги редко делают бескорыстные и безвредные подарки. Все может быть…

– Ну, раз никто не может сказать ничего дельного, тогда вперед! – подытожил Конан. – На восток, к храму Ханумана!

И они пришпорили лошадей.

Нет нужды описывать их дорогу через Туран. Жесткая длань Илдиза не давала палачам скучать без работы, зато дороги в его владениях были неплохи и постоялых дворов хватало даже в не слишком населенных местах – за разбой полагалась мучительная казнь на месте, и повешение считалось великой милостью. Отряд Конана скакал на восток вдоль южной оконечности моря Вилайет. Позади остались Шангара и Хоарезм, не так много оставалось и до памятной реки Запорожки. Из этих мест начинался Великий торговый путь – от границ Турана до самого Кхитая. Дорога была неблизкой, однако и не особенно опасной – купеческие караваны все время двигались от заката к восходу и обратно. На тракте можно было встретить кого угодно; здесь встречались выходцы из самых дальних стран.

Конан не находил себе места – чутье подсказывало ему, что за ними следят, однако, несмотря на все уловки, киммериец так и не сумел обнаружить соглядатая. Бросить тракт и пробираться дикими Афгульскими горами, где высокие, достигающие поднебесья хребты перемежались протянувшимися с юга жадными языками сухих пустынь, он не хотел. Хотя отряд и не испытывал ни в чем нехватки, лезть очертя голову в совершенно неведомую страну представлялось неразумным.

Мало-помалу местность стала меняться. Исчезли последние поселения, над сторожевыми постами которых развевался стяг Турана; началось вендийское пограничье, десятки лиг дикой местности, где Гиндукушские горы чередовались с причудливыми островками вечнозеленых лесов – в тех местах, где водяные жилы находили дорогу к поверхности или где сбегавший с вечных снегов поток орошал участок плодородной земли. Караваны старались миновать эти места как можно скорее – местность изобиловала разбойниками, беглецами как из Турана, так и из Вендии.

– По-моему, пришла пора сворачивать, – поделился своими сомнениями с остальными Конан. – Кивайдин – или кто-то из его прихвостней – висит у нас на плечах; его надо стряхнуть. Края здесь, конечно, дикие, зато довольно много воды, да и лес –