Однако когда они вдруг перешли на шепот, Липочка, какнастоящая женщина, невольно прислушалась. Видимо, голосовые связки головорезовне были созданы для шепота, потому что до ушей Липочки беспрепятственнодолетела фраза:

— Короче, звони Лехе, сюда его вызывай!

Судя по всему, головорез, которому слова этипредназначались, Лехе звонить не спешил.

— А дальше что? — спросил он.

— Ну ты тормоз. Дальше встретим его за углом, повяжем, кшефу доставим и расколем.

— Расколете, как же. Тогда вы Леху не знаете.

— Ну, знаем не знаем, а против паяльника еще никто неустоял. Заговорит, куда денется. У шефа и мертвый заболтает, а ему конкретнознать надо, что там затевает Сан Саныч со своими пацанами. Короче, давай,звони.

Липочка обмерла. “Вот это да! Вот это я попала! Надо бежать!Нет, Леха все же везучий”, — заключила она, мгновенно забывая и о завтраке и оРомане.

А за соседним столиком “тема на месте не стояла”: все большеразгорался спор. Тот, который, похоже, близко знал Леху, сопротивлялся и нехотел звонить. Свой отказ он разумно аргументировал:

— Я Леху вызову, а после этого его повяжут и конкретно —паяльник в задницу. Он что, дурак, не поймет кто его сдал?

— Сто пудов — поймет, да тебе-то что за забота? — прозвучалоему в ответ. — Во ты пень! Кто ж его живьем отпустит?

Услышав это, Липочка быстренько вытерла салфеткой губы,поднялась из-за стола и чинно проследовала к выходу. Чинно — лишь до дверей, акак из кафе вышла, так припустила со всех ног.

Леха, по обычаю, караулил у входа. Заметив Липочку, онудивился:

— Ну ты, Ада, даешь! Ха! Ласты ломая, спешит на работу! Даза те гроши, что тебе платят, я бы…

Договорить он не успел: Липочка подскочила к нему, схватилаза руку и, утаскивая в холл офиса, прошипела:

— Дурак ты.

Это было так неожиданно, что Леха растерялся: тупо глядел наЛипочку и молчал. Она же пояснила:

— Стоишь тут и не подозреваешь, что сейчас тебе будутзвонить.

И действительно, в этот же миг раздался звонок.

— О! А ты откуда знаешь? — удивился Леха, извлекая изкармана мобильный.

Пока он разговаривал, Липочка стояла рядом и дергала его зарукав, пытаясь привлечь к себе внимание. Она жестами и знаками сообщала, чтоему грозит опасность, но Леха ее не понял. Закончив разговор, он рассердился:

— Ну, чумовая баба, че пристала?

— Сейчас же говори, тебя вызывают? — потребовала ответаЛипочка.

Он остолбенел:

— Вызывают…

— И ты пойдешь?

— Ну, пойду, — скребя в затылке, кивнул Леха и поразился: —А ты откуда знаешь?

— Не ходи! Не ходи! — закричала Липочка. — Тебя хотятзаманить и пытать!

Он заржал:

— Ну ты совсем, девка, охренела. Это же Кольт звонил,кентяра мой закадычный.

Липочка в отчаянии выпалила:

— Да сидит он сейчас в кафе за углом с какими-то бугаями ирядится тебя им сдать.

— Не может быть!

— Я их разговор подслушала!

— Да-аа?

Леха еще раз поскреб в затылке, глянул на дверь кабинета СанСаныча и приказал:

— Ты вот что, Ада, иди-ка сегодня домой.

— А как же уборка? — растерялась она.

— Завтра. Сегодня здесь жарко будет.

Он подтолкнул ее к выходу и гаркнул:

— Атас!

Все двери мгновенно распахнулись; в холл высыпали пацаны СанСаныча.

“Все в порядке”, — подумала Липочка и довольная поспешила кРоману.

* * *

А что же Роман? Что поделывал он прошлой ночью?

А вот что. Заполучив в свое распоряжение не только мужа, нои мнимого любовника подруги, Глафира обрадовалась и для начала решила показатьсебя с самой лучшей стороны.

— Ты голоден? — сразу спросила она.

Спросила, надо заметить, для вида, как подобает хорошейхозяйке и очень удивилась, получив ответ:

— Да.

— Тогда иди на кухню, там всякой еды полно, — поморщиласьГлафира и, с опаской покосившись в сторону спальни, добавила: — Только нетопай, у меня гости.

Как раз этого она могла и не говорить: Роман уже неплохо исам разобрался что происходит в ее квартире. Пока Глафира заговаривала зубыЖелтухину, Роман отправился в кухню и… съел его манную кашу. Съел из чистоймстительности, без всякого аппетита. А время на месте не стояло: дело шло кночи. Просидев под кроватью несколько часов кряду, Желтухин нешуточно проголодался.В конце концов ему надоело слушать трели Глафиры, он осмелился бунтовать.

— Хватит! Соловья баснями не кормят! Каши давай! —потребовал Желтухин.

— Сейчас, голубок! — ответствовала Глафира.

Порхнув в кухню, она удостоверилась, что путь свободен иповела любовника “на кормеж”. Увидев пустую тарелку, (кстати, уже третью)Желтухин закричал:

— Оба-на! Опять что ли стрескал? И снова я?

На этот раз Глафира смутилась:

— Ну почему, Ваня, ты. Теперь уже я.

Она заглянула в кастрюлю и с удивлением обнаружила: самоебольшее, что там осталось, так это одна порция.

— Что ты привязался к этой каше? — рассердилась Глафира. —Еды полно, а он заладил: каши да каши.

Не слушая ее, Желтухин саморучно наполнил тарелку, выбралложку побольше и с ворчаньем присел к столу. Но приступить к трапезе не успел:в самый ответственный момент по “доброй” традиции из прихожей донесся звонок.Весьма настойчивый.

— Черт возьми! — прорычал Желтухин и, не разбираясь уже кто явился,сразу понесся к себе под кровать.

А пришел… Пончиков, муж Глафиры.

Нет-нет, он не вернулся из командировки, он никуда и неуезжал. Глаша жаждала повторить “подвиг” Липочки и потому обманула Желтухина.Иначе, как загонишь его под кровать?

В общем, Пончиков вернулся домой. И пришел он в том самомсостоянии, в котором и жил все последние дни — лет эдак… Короче, давно. А наэтот раз все обстояло даже хуже, гораздо хуже: он неудачно упал прямо в грязь,о чем свидетельствовали буквально все детали его одежды.

— Тьфу ты, свинья! — возмутилась Глафира и, спасая свойЕвроремонт, потащила супруга в ванную.