– Это глупо, – возражает Беатрис, забирая руку и делая еще один глоток вина, чтобы замаскировать растущее разочарование. – Война закончилась раньше, чем я родилась. Уверена, никто не будет так долго злиться.

– Вы очень молоды, Ваше… Беатрис, я имею в виду, – говорит он, качая головой, снова смотрит на нее, и на этот раз ясно, что в его взгляде нет желания. Беатрис начинает подозревать, что могла бы пройти по комнате совершенно голой, а он бы этого даже не заметил. Такое открытие ее раздражает. Это то, для чего она была воспитана – ее красота должна была стать ее главным оружием. Но до сих пор она не принесла ей никакой пользы. – На самом деле вы мне кое-кого напоминаете, – произносит он, слегка наклонив голову набок, глядя на нее. – Мою дочь.

– О? – спрашивает Беатрис, хмурясь и перебирая все, что знает о лорде Савеле. – Я не знала, что у вас есть дети.

– А с чего бы вам знать? – спрашивает он, качая головой, и Беатрис хочет ударить себя ногой. – Она родилась примерно через два года после того, как я приехал сюда, ее мать была моей… – он замолкает, осторожно глядя на нее. – Она была моей любовницей, – говорит он через секунду. – Я не очень горжусь тем, как она появилась на свет, но я дал ей свою фамилию и все привилегии, которые мог. Она росла в моем доме, получала те же уроки, что и все благородные дети. Честно говоря, я слишком ее разбаловал. Ее звали Фиделия.

– Звали? – повторяет Беатрис, и у нее сводит желудок. – Что с ней случилось?

Лорд Савель вздыхает.

– Почти два года назад ее привели к королю, как и вас. В глубине своей души я верю, что ее вина была не больше вашей, Беатрис, но она… я полагаю, ей не хватало вашего обаяния. Король Чезаре ей не поверил.

– О, – говорит Беатрис. – Вот почему вы пришли сегодня. Чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Лорд Савель кивает.

– Я думал, что он убьет и меня, – признается он. – Обычно король так ведет дела. Но полагаю, он не хотел рисковать и сердить Темарин.

Беатрис прикусывает нижнюю губу, внезапно чувствуя себя невероятной дурой, появившейся тут в откровенном платье со всеми своими кокетливыми выходками.

– Мне очень жаль. Я не могу представить, каково это. Не знаю, как вы это пережили. Безусловно, король Леопольд найдет вам замену, если попросите.

– Я уверен, что да, – соглашается лорд Савель, слегка улыбаясь. – Но, как бы трудно ни было иногда быть здесь, идея жить там, где никогда не жила она, кажется… непостижимой для меня.

Беатрис кивает.

– Думаю, я понимаю. Что ж, для меня большая честь, что вы думаете, будто я в чем-то похожа на нее. Я постараюсь заслужить это сравнение, лорд Савель.

Когда он одаривает ее еще одной легкой улыбкой, Беатрис внезапно понимает, насколько она растеряна. Она знает, как войти в роль кокетки, была готова играть в эту игру столько, сколько необходимо для достижения целей ее матери. Но это? Лорд Савель видит в ней дочь, и она совершенно не знает, как ведут себя в таких отношениях.

Ужин длится не больше часа, поэтому, когда Беатрис возвращается в комнату, которую делит с Паскалем, она приносит ему на тарелке несколько кусков теплого хлеба. Один из слуг предложил отнести его сам, но Беатрис настояла на том, чтобы сделать это самостоятельно. Вина за то, что она отравила его, пусть и незначительно, все еще не дает ей покоя. И хотя она знает, что хлеб – всего лишь мелочь, ей кажется это лучшей возможностью извиниться.

Однако, когда она входит в спальню, Паскаль оказывается не один. Эмброуз сидит в изножье кровати с раскрытой книгой на коленях и не обращает на нее никакого внимания. Вместо этого они с Паскалем смеются. Беатрис понимает, что никогда раньше не слышала, чтобы Паскаль по-настоящему смеялся. Приятный звук.

– Надеюсь, я не помешала, – говорит она, стоя в дверном проеме.

Эмброуз крепко сжимает в руках книгу и чуть не спрыгивает с кровати, а Паскаль выпрямляется, и его щеки становятся ярко-красными.

– Трис, – говорит Паскаль, проводя рукой по волосам.

«Он выглядит лучше, – отмечает она про себя. – С его кожи исчез зеленый оттенок».

– Извини, ты напугала меня… Нас… Ты знакома с Эмброузом?

Эмброуз не смотрит на нее и, делая шаг в ее сторону, низко кланяется.

– Приятно познакомиться, Ваше Высочество.

– О, пожалуйста, – говорит Беатрис. – Зови меня Трис. Я так много слышала о тебе от Паскаля, что мне кажется, будто мы давно знакомы.

Паскаль пристально смотрит на нее, но Эмброуз лишь неуверенно улыбается.

– Я зашел, потому что в библиотеку пришла новая партия книг из Фрива, и я хотел принести одну из них Пасу. Но когда он сказал, что плохо себя чувствует, то предложил почитать ему вслух.

– Ой? – спрашивает Беатрис, подходя к своему туалетному столику и снимая серьги, а затем и ожерелье. – Что это за книга?

– Сборник рассказов с высокогорья о привидениях, – отвечает Эмброуз. – Что касается Войны кланов, то, кажется, почти каждый квадратный дюйм Фрива – это бывшее поле битвы.

– Сестра Беатрис живет во Фриве, – добавляет Паскаль, переводя настороженный взгляд с одного на другого.

Что, по его мнению, она собирается сделать, недоумевает Беатрис. Сказать Эмброузу, что Паскаль испытывает к нему чувства? Даже если бы она это сделала, уже спустя несколько минут в их компании ей стало ясно, что эти чувства не так безответны, как полагает Паскаль.

– Дафна, верно?

– Верно, – Беатрис снова поворачивается к ним. – Хотя, между нами, я думаю, что Дафна намного страшнее любого призрака.

Они смеются, как будто она шутит, хотя Беатрис не совсем уверена в этом. Эта мысль вызывает у нее укол тоски. Какой бы колючей ни была Дафна, Беатрис ужасно скучает по ней.

Когда смех утихает, Эмброуз смотрит на книгу в своих руках.

– Ну, я просто хотел принести это. Уже поздно, мне пора. Трис, было приятно наконец познакомиться с тобой. Пас, надеюсь, тебе лучше.

– О, так и есть, – говорит Паскаль. – Хотя бы для того, чтобы я мог победить тебя на шахматном турнире завтра днем.

Эмброуз улыбается.

– До завтра, – прощается он и уходит.

Когда за ним закрывается дверь, Беатрис падает на кровать рядом с Паскалем. Она все еще одета в вечернее платье.

– Я понимаю, почему он тебе нравится, – говорит она, глядя на Паскаля, который стонет и кладет руку на свое багровое лицо.

– Прекрати.

Беатрис невольно улыбается. На мгновение это почти нормально – то же самое она чувствовала, когда они с сестрами собирались вместе в одной постели после долгой ночи танцев, выпивки и флирта с мальчиками, с которыми у них не могло быть ничего большего. Может, еще поцелуй. И они сплетничали о них, о тех, которые нравились им, и о тех, которым, как им казалось, нравились они.