— Нет, не пойдет, — сказал Смолин. — Невполне реалистично будет смотреться…

— А что — реалистично?

Смолин встал, выключил телевизор и сказал светским тоном:

— Вот это мы сейчас и обсудим. Коли уж наши моральныепринципы оказались столь схожими…

…В какой-то момент Смолин пожалел, что не верил в Богавсерьез. Он, конечно, что-то такое допускал, как говорится, скорее «да», чем «нет»,но всерьез все же верующим никак не мог себя назвать. Жаль. Можно было бымолиться: помоги, Господи, не дай сорваться задуманному, то, что мы затеяли,конечно, выглядит очень даже неблагородно, но у меня нет другой возможностиостановить этого скота, который нагрешил не в пример более гадостно… Примернотак.

Он сидел во дворе собственного дома (той городскоймногоэтажки, где все еще оставалась его квартира, да и прописка заодно), смолилочередную сигарету и старался не думать о возможных случайностях, рубивших накорню и гораздо более сложные предприятия.

Главное оружие антиквара — мозги. Большую часть проблем,перед тобой встающих, кулаком и уж тем более пистолетом ничего не решишь:грубо, неизящно, совершенно ни к чему, мы никак не сицилийские доны, апредставители мирной и где-то даже культурной профессии. Те, кто пытаетсяхвататься за подручные предметы, как раз и проигрывают сплошь и рядом…

Он ждал, потому что ничего другого не оставалось делать,события пошли своим чередом, и от него теперь ничегошеньки не зависело. Ждал,напряженно вслушиваясь, то поглядывая на черную «Камри», несколько минут назаддоставившую к подъезду прифранченного господина Анжерова в компании с Яной, топереводя взгляд на окна третьего этажа, где по одной створке окон из-за жарыбыло распахнуто настежь. Напряжение было дикое, Смолин не представлял, чтоименно способно нарушить тщательно разработанный план, но мало ли что…

Когда из того самого окна на третьем этаже донесся истошный,пронзительный, отчаянный девичий визг — ну словно режут кого! — Смолиниспытал невероятное облегчение. Даже в пот бросило…

Он так и сидел в машине — а зачем ему, собственно, быловыскакивать? События разворачивались самым активным образом: девичьи визги ивопли в квартире не утихали, так что бабульки, всегда имевшиеся в наличии насиней лавочке, вытянули шеи и насторожили уши, по скудости информациивоздерживаясь пока что от комментариев… что-то грохнуло, словно некую мебельсворотили… визги не утихали… еще какой-то громкий стук, из квартиры явственнодонеслись мужские маты-перематы, а вот девичьи вопли наконец стихли…

Смолин схватил телефон с «торпеды», нажал клавишу и, едвадождавшись соединения, выдохнул:

— Валяй, началось!

После чего вылез из машины, вразвалочку подошел к бабкам и,тоже уставясь наверх, вслух предположил:

— Драка, что ли?

Бабки покосились на него со всем доверием, как на своего: зате шесть лет, что он тут прожил, у дворовых обитательниц на его счет сложилосьсамое благоприятное мнение: солидный мужчина, то ли научный работник, то ликакой бизнесмен, пьяным не замечен, всегда вежлив…

— Не похоже, Василий Яковлевич, — отозваласьодна. — Семья такая приличная, никогда у них драк не случалось…

Вторая — она-то как раз и была главная дворовая сплетница —доложила, азартно поблескивая хитрыми глазками:

— Да их и дома нет, это дочка сейчас вернулась, смужчиной каким-то…

— На этой вот машине подъехали…

— Вертихвостка…

— А может, что другое? Мужчина видный, приличный,где-то я его определенно видела…

Наверху все еще доносились нечленораздельные выкрики, шумборьбы, что-то определенно стеклянное разбилось со страшным звоном. Пока бабкилихорадочно впитывали всю доступную им информацию, Смолин потихонечкуретировался к машине: незачем ему было отсвечивать на месте происшествия. Пустьдаже его присутствие здесь стопроцентно мотивировано — да он тут шесть летживет! — отсвечивать не стоит…

Милиция объявилась даже быстрее, чем он прикидывал: во дворвлетел белый жигуль с мигалкой и соответствующими надписями, водитель осталсяза рулем, а двое габаритных парней в сером, мельком глянув на распахнутые окна,за которыми продолжалась шумная катавасия, кинулись в подъезд, грохоча берцами,придерживая «демократизаторы» на боку. Кроме бабок, у подъезда собралось ужекак минимум человек пять жильцов, на балконах замаячили зеваки — событияраскручивались в нужном направлении…

Смолин улыбнулся. Он не видел своего отражения в зеркальце,но подозревал, что его улыбочка скорее уж напоминает оскал — а чего же выхотели, господа хорошие, в такой-то ситуации?

Из квартиры слышались начальственные покрикиванья стражейпорядка, возбужденные мужские голоса, сразу несколько, вновь вскрикнула Яна.Смолин блаженно расслабился, откинувшись на прохладную спинку сиденья.

И теперь от него ничего уже не зависело — на сей раз оттого,что все задуманное самым блестящим образом претворилось в жизнь. Что,собственно, только что произошло на наших глазах, господа присяжные заседатели?Господин Анжеров, набившись в гости к очаровательной юной девице, с которойпару дней назад познакомился, оказался невоздержанным настолько, что самымнедвусмысленным образом начал творить то, что на сухом языке милицейскихпротоколов давным-давно именуется «попыткой изнасилования». Как ни кричала, какни отбивалась высоконравственная девица (так она сейчас, несомненно, повествуетслужителям закона и порядка), злодей, насильник, распаленный и похотливый,продолжал свое гнусное дело. Зная Янку, Смолин не сомневался, что и платьишко унее сейчас порвано самым плачевным образом, и исцарапать она подонка успела, ирыдает сей час натуральнейшими слезами с виноградину размером — милая,скромная, домашняя девочка из интеллигентнейшей семьи,студентка-умница-красавица…

Как опять-таки выражается в таких случаях своим суконнымязыком дамочка с погонялом Фемида, преступный замысел не был доведен до концаисключительно по не зависящим от преступника обстоятельствам: проходившие вэтот момент по лестнице два молодых человека, услышав отчаянные девичьи крики опомощи, заняли ярко выраженную гражданскую позицию — не мешкая, вышибли хлипкуюдверь, ворвались в квартиру и успели помешать гнусному насилию. О чем онисейчас наверняка и повествуют милиционерам. Очень приличные молодые люди, ни вчем предосудительном не замечены, оба с высшим образованием, один программист,второй инженер… оба, кстати, много лет посещают «Рапиру», но последнееобстоятельство, слава богу, Фемиду совершенно не интересует…

В квартире стало значительно тише — наверняка согласнозаведенному ритуалу пришла пора составлять протокол. Ну да, в окне показалсяодин из милиционеров, с неудовольствием окинул взглядом увеличившуюся примерновчетверо толпу зевак возле подъезда и энергично захлопнул створку. Точно, пошлаписать губерния…