– Не знаю. Он ничего об этом не говорил.

Я поднялся на задние лапы и передней дотронулся до верхнегогвоздя. Он не очень крепко сидел, и со мной не произошло ничего необычного.Поэтому я наклонился вперед, схватил его зубами, вытащил и бросил на пол.

Лапой попробовал остальные шесть. Два из них явно слабосидели. Я хватал их зубами, один за другим, и вытаскивал. Они блестели на полу,настоящее серебро, и Серая Метелка стала их рассматривать.

– Что ты чувствовал, когда вытаскивал гвозди? –спросила она.

– Ничего особенного, – ответил я. – Тызамечаешь в них что-то такое, что я пропустил?

– Нет. Я думаю, сила заключена, главным образом, в этомчертеже. Если должна быть какая-то реакция, причину ее надо искать на стене.

Я попробовал оставшиеся четыре гвоздя. Они сидели крепче,чем те, которые я уже вытащил. Очертания тени колебалось теперь между ними.

– А ты чувствовал что-нибудь необычное, когда япроделывал это, Плут? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Я чувствовал легкий зудв каждом из тех мест на теле, которое, по-видимому, соответствует тому месту натени, из которого вытаскивали гвоздь.

– Предупреди меня, если что-то изменится, – сказаля, наклонился вперед, ухватился за следующий гвоздь и стал расшатывать егозубами.

Потребовалось примерно полминуты, чтобы вытащить его, потомпо очереди я попробовал три остальных. Два гвоздя сидели довольно крепко, аодин примерно так же, как тот, который я только что вытянул. Я взялся за тот,что послабее, и дергал его, пока и он тоже не вышел из стены. К этому моментутень равномерно сжималась и расширялась, как будто развевалась в третьемизмерении по толщине, и частично становилась невидимой для меня каждый раз, какэто происходило.

– Зуд не пропал, – заметил Плут. – Я начинаютеперь чувствовать его повсюду.

– А боли нет?

– Нет.

Я потыкал лапой в два оставшихся гвоздя. Крепкие. Возможно,лучше было бы привести Ларри с клещами, чем рисковать сломать себе об них зубы.Все же не помешает сначала попробовать. Я расшатывал один из гвоздей почтиминуту, но он, казалось, нисколько не поддался. Тогда я остановился, чтобы датьотдых челюстям и пообещал себе, что попробую оба гвоздя, прежде чем решусдаться.

Я проделал то же самое со вторым гвоздем, расположеннымпримерно в десяти дюймах слева от первого, но не мог определить, когдазакончил, добился ли каких-либо сдвигов.

Мне не нравился вкус штукатурки и краски, которой былнарисован чертеж. Я не мог с уверенностью сказать, что находится подштукатуркой, на чем держатся гвозди. Слишком мало верхнего слоя откололось отстены, чтобы я мог различить поверхность, которую он покрывает, – тольконабрал в рот песка с сырым привкусом подвала.

Я отступил назад. Чертеж выглядел размазанным и мокрым,интересно, как собачьи слюни могут повлиять на его таинственные свойства.

– Пожалуйста, попробуй еще, – попросил Плут.

– Я просто перевожу дыхание, – сказал я. – Досих пор я пользовался передними зубами, потому что так было легче. Теперьперейду на боковые.

Итак, я снова приник к стене и ухватился за гвоздь правымикоренными зубами, и он, казалось, слегка зашатался под моим напором. Оченьскоро он зашевелился, потом пошел.

В конце концов, я бросил его на пол и прислушался. Сереброиздает приятный звук при ударе.

– Шесть, – объявил я. – Как теперь ощущения?

– Зуд усилился, – сказал Плут. – Возможно,это что-то вроде предвкушения.

– Последний шанс отказаться от этой затеи, пока у тебяесть преимущество, – сказал я, поворачиваясь, чтобы использовать левуюсторону челюстей для последнего гвоздя.

– Продолжай, – сказал он мне.

Я ухватил гвоздь и начал расшатывать его, медленно,прикладывая равномерное давление, а не дергая резко, что, как показал опыт спредыдущим гвоздем, было более эффективным. Я боялся за зубы, но ничего нетреснуло и не откололось. Звук серебра, однако, куда приятнее, чем его холодныйметаллический привкус.

И все это время сама тень периодически набегала на мою морду,мелькая перед глазами, как быстрое облако перед солнцем, на мгновение окутываяменя и снова убегая прочь.

Я почувствовал, что гвоздь движется. К этому моменту челюстимои начали болеть, и я поменял сторону. Мне случалось разгрызать крупные кости,и я знаю силу своих зубов. Но эта задача требовала большего, чем простокусательные способности. Важнее было движение, в котором участвовали шейныемышцы и челюсти. Вперед, назад…

А потом гвоздь начал ослабевать. Я остановился, чтобыпередохнуть.

– Что мы будем делать, когда она освободится? –спросил я у них. – Что помешает ей просто ускользнуть? Есть ли какое-тосредство прикрепить ее обратно?

– Я не знаю, – сказал Плут. – Я об этом неподумал.

– Прежде всего, как ее от тебя отделили? –спросила Серая Метелка.

– Он зажег свет и отбросил тень на стену, –сообщил Плут. – Забил гвозди, потом провел серпом возле моего тела икак-то отсек ее. Когда я отошел, она осталась. Я сразу же почувствовал себяиначе.

– Тень отзовется на твою жизнь, – сказала СераяМетелка, – если ты примешь правильную позу и она упадет на тебя. Но твояжизнь должна обнажиться в тех семи точках, которые держали тень – и она будетсоответствовать гвоздям, которые удерживали ее.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Плут.

– Кровь, – ответила она. – Ты должен сделатьцарапины на каждой из лап, одну на макушке, одну посредине хвоста, однупосредине спины – в тех семи местах, где была пробита тень. Когда Нюх вытащитпоследний гвоздь, он должен не просто выдернуть его из стены, а осторожнопотащить вниз, волоча за ним тень, и тащить ее так, чтобы она накрыла тебя. Тыв это время будешь стоять лапами на тех четырех гвоздях, которые держали теньлап, хвост будет лежать на гвозде из хвоста, голову надо вытянуть и положить,чтобы она касалась шестого…

– Я уже не знаю, где какой гвоздь, – сказал он.

– Я знаю, – ответила она. – Я наблюдала.Потом Нюх стянет на тебя тень и уронит последний гвоздь тебе на спину в томместе, где будет седьмая царапина. Это снова прикрепит ее к тебе.

– Серая, – спросил я, – откуда ты все этознаешь?