Я молча поставила пакет на тумбу, разулась и прошла на кухню. Соломинцев послушно шагал следом, с умилением наблюдая за моими действиями. Кажется, ему понравилось, как по-хозяйски я тут себя чувствую. Отлично, значит, сейчас отчитаем и заставим одеться. От греха подальше.

– И сколько суток ты не спал на этот раз? – осведомилась я, включая чайник.

– Ромыч меня заложил? – Руки Стаса осторожно легли мне на талию, приобнимая и сковывая движения. Интересно, а чего он пакет не отбирает? Не боится, что я апельсинами кидаться начну за вредность?

– Ромыч на тебя плюнул, сказав, что не мамочка и заботиться не обязан, – ухмыльнулась я в ответ.

Я не отстранялась. Хотелось откинуть голову и прижаться спиной к груди Стаса, но я держалась. Нет уж, не заслужил. Нечего тут полуголым щеголять!

– Он всегда такой вредина, подуется пару дней, а потом сам прибежит, волнуется же, – пробормотал Стас, вновь легко целуя меня в щеку.

– Волнуется, – согласилась я, вспоминая поникшего Ромку.

Я прошествовала к раковине, собираясь помыть фрукты, но замерла, протянув руку к крану. Секундочку, Стас даже не пытается меня остановить! Будто привык, что какая-то девка хозяйничает у него в квартире. В душе заворочался червячок ревности, подкидывая живописные сцены, в которых высокая стройная блондинка в кружевном белье с утра готовит на этой кухне кофе. Цыц, глупый червь, тебя вообще здесь быть не должно! И высокие стройные блондинки – это… это… я кинула взгляд на Соломинцева. Это ему очень бы пошло.

– Будешь фруктовый салат? – спросила я, с трудом овладевая собой. Ему нравится, что здесь хозяйничаешь ты, Энжи. Верь в это.

– А со сливками? – поинтересовался Стас, кидая взгляд на пакет, словно маленький мальчишка, ожидающий сладости из магазина.

– Со сливками.

– Тогда буду.

Вымыв фрукты, я вытерла все полотенцем и переложила на стол. Нож и тарелка нашлись в раковине – обычное место для посуды холостяка, даже удивляться нечему. Пришлось вымыть и их. Конечно, можно было бы и по шкафам полазить, но зачем пропадать добру? К тому же мне не сложно.

– А резать… – С ножом наперевес я обернулась, но Стас перебил:

– Только не меня!

И вновь он осторожно меня обнял, будто чтобы удержать от смертоубийства.

– Вообще-то я хотела спросить, где доска. Но это тоже неплохая идея. Ты до сих пор не ответил на вопрос.

– На последний? В шкафу она, сейчас дам.

Полагаю, Соломинцев решил прикинуться дурачком-склеротиком, чтобы не говорить, сколько в последний раз просидел со своей «любимой женщиной», что опять заработал обморок. Или все гораздо более запущенно и это не «женщина», а «мужчина»? Мало ли какие извращения они успели запихать в игру?

– О нет, на первый, – огорчила я Стаса, когда он уже выложил на стол разделочную доску. – Сколько ты суток на этот раз не спал?

– Энж, я правда не знаю… – Соломинцев вздохнул, грохаясь на стоящий рядом со столом табурет. – Вроде бы чуть меньше двух.

– Двух? – возмутилась я, всплеснув руками.

Стас испуганно шарахнулся, внимательно следя за огромным кухонным ножом, который я держала в руке. Вот, правильно! Бояться меня надо, идиот!

– Энжи, солнышко, ты прекрасная девушка, но давай лучше я сам готовить буду? – Соломинцев попытался мягко забрать у меня нож. – Салатик, да?

– Успокойся, не зарежу – не буйная.

Я рассмеялась и склонилась к Стасу, всем своим видом обещая поцелуй. Он довольно прищурился, потянувшись ко мне… и получил легкий щелчок по носу. Ах, месть – такое сладкое слово.

– Колись, мой милый Монстр, ты хоть теперь выспался?

– Стас, не Монстр, – проворчал он, но ответил: – Да, поспал часа четыре.

– Четыре? – Я с силой шибанула ножом по доске, чуть не откромсав себе кончик пальца. – Ты совсем сдурел?

– А мне больше и не хочется…

Смотреть мне в глаза Стас избегал. Уверена, есть и другая причина, почему ты не спишь, дорогой мой принц-монстр, и сейчас я ее узнаю.

– И почему? – Я начала с простого.

– Я привык мало спать, – упрямо заявил Соломинцев, колоться он явно не собирался.

– Врешь!

– А пошли в парк? Я сердечник, устал, свежий воздух будет полезен. – Стас неумело ушел от ответа, запрокидывая голову и умоляюще смотря на меня. – Конечно, после салата. Со вчерашнего дня ничего не ел.

Соломинцев протянул руку и подхватил со стола укатившуюся дольку яблока. Отлично, он еще и не ел. Если найдется еще какая-нибудь проблема, я точно его убью.

– Нет уж, никакого парка, – проворчала я. – Ты сейчас же идешь в комнату, одеваешься и пробуешь спать, пока я приготовлю что-нибудь существенное, кроме салата и…

– Нет, – упрямо оборвал меня Стас. – Салат и в парк. Как я вообще засну, если ты рядом…

Он осекся, затравленно глядя на меня, словно признался в чем-то постыдном. На щеках проступил едва заметный румянец. О боже, Стас смутился. Смутился!

– Когда я рядом? – переспросила я, ощущая, как пылают собственные щеки.

Стас покраснел сильней.

– Я, наверное, пойду одеваться… – пробормотал он. – На улице сейчас холодно, и дождь… промокнем…

– Стас, ты меня слышал? – Я откинула нож на стол и успела перехватить Соломинцева на пороге кухни. – Никакой улицы.

Высоко-высоко поднявшись на носочки, я ухватилась за его плечи и запечатлела поцелуй там, куда дотянулась, – на подбородке. Стас опустил голову, пытаясь поймать полноценный поцелуй, но я уже отстранилась.

– А теперь ты одеваешься, ждешь салат… и мы будем пытаться спать. – Стас сглотнул. Я поспешила его разочаровать: – Нет, просто спать.

Где же во мне всю жизнь таилась эта стерва?

* * *

Во-первых, Соломинцев действительно оделся. Во-вторых, перестал рваться на улицу и сидел, преданно ожидая, когда будет готов салат. Без компьютера и даже без телевизора. Когда я, дорезав фрукты, наконец выглянула за дверь, показалось даже, что Стас спит – так блаженно тихо он развалился в кресле. Но нет.

– Я ошибался, ты не пигалица, ты – тиранша, – заявил он, замечая меня на пороге. – Запретила работать, не пустила гулять, теперь еще кормить откажешься.

– Почему же? – Я невинно похлопала глазами, чем вызвала у Стаса нервный смешок. – Кормить буду.

Всего через пару минут я поставила на кофейный столик у кресла чашку салата, щедро сдобренного взбитыми сливками. Соломинцев посмотрел на нее, приоткрыв один глаз, и снова откинулся на кресле. Эй, сейчас тиранша гневаться будет.

– Это бойкот? – Я остановилась перед Стасом, уперев руки в боки. – Зачем тогда я отпрашивалась с работы, бежала как бешеная? Чтобы, в итоге, мои труды… Ааа!