Батя, – обратился он ко мне шепотком, – а знаешь, Олег то нам не подойдет.

– То есть как это не подойдет? Почему?

А хочешь, я расскажу, о чем вы тут с ним целыми днями толкуете? Под дверями не стою, а все знаю…

Любил я своего ординарца. Не зря в отряде шутили, что Петька узнает о событиях еще до того, как они случились, так работал его «телеграф». И обликом, поведением своим, сам того не замечая, очень напоминал он мне чапаевского Петьку, которого еще мальчишкой узнал по знаменитому фильму. Но на этот раз, решил я Петька явно зарвался, встрял не в свои дела.

Каждый сверчок знай свой шесток, – сердито сказал я ему.

Не сердись, батя. Олег все ваши разговоры во сне по второму разу проговаривает. Выкладывает, как попу на исповеди…

Петру я доверял, как самому себе. Хоть он и не считался оперативным работником, но мы от него ничего не скрывали. Знали, что он кремневый человек, а дела и заботы наши ему близки. Выдастся свободная минута помогает шифровальщику, радиоаппаратуру отлаживает. Руки у него что надо.

Ягодкин тоже был отличным парнем. Жаль, для задания не сгодился.

Чекистский фильтр

Шли тяжелые, кровавые бои. Но много сил отнимала у нас и невидимая борьба, скрытая схватка. Гитлеровцы засылали к нам свою агентуру, и особый отдел должен был ее разоблачать и обезвреживать. А как быть, когда в отряд вливается сразу сто человек? Причем известно что все они – из власовцев.

Трудную работу задал нам бывший лейтенант Красной Армии Александр Лазарев. Подобного случая у нас еще не было. Отчаянный парень, если смог столько людей за собой повести. Как-никак целая рота. И решил я начать проверку с него самого.

Торопить события не стал, подождал, когда сам придет.

– Батя, к тебе гость.

Я сразу понял, о ком говорит Петя Иванов.

– Пусть войдет.

– Входи, красавец, не робей, вода все смоет! – позвал ординарец Лазарева.

Кто знал Петра – насмешника и балагура, тот обычно не обращал внимания на его шуточки. Но на этот раз осечка у него получилась.

– А ты не паясничай, парень, – спокойно парировал Лазарев. – Мы с тобой из одного кисета не курили.

Слышу, Петр невнятное что-то пробормотал в ответ и открыл дверь.

Среднего роста, плотный, крутоплечий, полинялая гимнастерка аккуратно заправлена под ремень. Ладный какой!.. Я невольно перевел взгляд на своего ординарца и подумал: вот поцапались, а как похожи. Оба русоволосые, сероглазые и, наверное, однолетки.

Лейтенант стоял перед лейтенантом. Но между нами была пропасть, которая заключалась в коротком слове «бывший»: у него за плечами был плен.

С юных лет пошел я по стопам отца, который работал механиком у нас в Бежецке на льнообрабатывающем заводе. Потом и сам там слесарил. Думал, стану мастеровым. В ремесленном в комсомол вступил. Потом попал на знаменитую Кузнецовскую мануфактуру, которая к тому времени уже называлась фарфоро-фаянсовым заводом имени Коминтерна. В армии получил два кубаря – был старшим механиком-водителем танка Т-26. С тридцать восьмого – чекист, закончил школу НКВД.

И с первых же шагов я глубоко осознал, что моя работа – это людские судьбы. Ошибок в ней быть не должно. Вот сейчас передо мной была еще одна судьба.

Не спешил начинать беседу с Лазаревым. Всматривался в его лицо, глаза – открытые, смелые. И все больше проникался симпатией к этому человеку, хотя симпатия авансом, по-моему, дело рискованное, но для нас интуиция – инструмент не последний, и часто она меня выручала. Мой первый наставник, старый чекист Федор Михайлович Иванов, любил повторять: «Человек подобен драгоценному камню, но, к сожалению, попадаются в нем трещинки, которые простым глазом не разглядишь. Здесь ювелирное мастерство нужно. Так что смотри и смотри, чтобы не прозевать».

Я видел, что пауза далась Лазареву нелегко

– Садитесь.

И первый вопрос:

– С оружием к нам пришли?

– Да.

…Этот допрос продолжался около двух часов. Впрочем, допросом вряд ли можно назвать нашу беседу. Когда за Лазаревым закрылась дверь, я сказал себе: это наш человек. Но выработанная с годами привычка заставляла меня снова и снова перебрать все подробности нашего разговора.

Год рождения двадцать третий. Мобилизован по первому набору, в восемнадцать лет. Пошел на фронт можно сказать, мальчишкой, а теперь повзрослел и за спиной два года плена.

Родом из Горьковской области. Похоже, так и есть: немного окает. Говорит, что родился в деревне Лапше. Адрес можно проверить через Центр, область то не оккупирована.

Успел окончить ремесленное училище. Руки крепкие рабочие. А что он умеет, это мы и здесь проверим.

Лейтенант командовал ротой, в сорок первом, раненный под Ельней попал в плен. Ну, это пока придется принять на веру. Как, впрочем, и то, что не клюнул на агитацию власовцев – не пошел служить в сформированную генералом-предателем «Русскую освободительную армию» Сам, видать, оказался неплохим агитатором если сотню военнопленных в отряд привел. Не с пустыми руками пришли – воевать против фашистов ХОТЯТ.

И все-таки целых два года – у них. Сколько людей ломалось, не выдержав страха, побоев, голода и холода! Кое-кого брали посулами, сытой жизнью. Были и честолюбцы, а кто-то хотел с Советской властью счеты свести. К предательству идут разными путями…

Да нет, этот парень не из таких. Я вспомнил взгляд Лазарева – взгляд человека, которому и стыдно и больно за то, что все так случилось помимо его воли. И было видно, что он готов на все, чтобы вернуть доверие к себе. Что ж, такой шанс в отряде он получит не раз.

Летом сорок третьего партизанская война бушевала в немецких тылах, не давая врагу покоя ни днем ни ночью. Союзники не спешили открывать второй фронт, и мы считали себя вторым фронтом. Об ударах народных мстителей нередко сообщалось даже в сводках Совинформбюро. Много было боевых дел и у нашей бригады. Нарушали вражеские коммуникации, громили немецкие гарнизоны, пускали под откос поезда оккупантов с боевой техникой и живой силой.

Особенно тяжелыми были бои с карателями, которые пытались загнать нас в глубь лесов, в болота. В сорок первом они твердили об уничтожении партизан, теперь задача была скромнее – сбить нашу активность.

В этих боях Лазарев и сдал свой первый экзамен. Дрался он хладнокровно, мужественно, с выдержкой. У нас он был вначале рядовым, потом командиром отделения. И все время угадывалась в его поведении жилка настоящего бойца, на него равнялись другие. Отличился в первом же бою, заменив раненого пулеметчи ка.