– Если его наклонить, а потом притормозить, весь бензин утекает вперёд, а там сзади трубочка, и она вместо бензина засасывает воздух. Вот тогда мотор и глохнет.

– Дура! – взвился генерал. – Что ты могла видеть? Топливный бак закрыт, и что там происходит, пилоту не видно!

– Я не видела, я это чувствовала!

– Если б ты чувствовала, ты бы знала, что в топливном баке никакой не бензин! Двигатель прототипа работает на керосине! Не морочь людям голову, девчонка!

– Генерал, она единственный пилот, которому удалось посадить этот гроб, – вмешался Смит. – Так что надо быть полным идиотом, чтобы её не выслушать. Тем более вы, генерал, пилот, а не инженер! И в работе оборудования ни хрена не понимаете! Нечего тут авторитетом давить! Ваш авторитет и для мисс Джонс, и для меня – тьфу, ничто! Она вас вообще не знает, а я отлично знаю и потому ни в грош не ставлю.

– Ах ты ж… – генерал хотел вскочить и начать драку со Смитом, но тот его толкнул обратно в кресло и мгновенно приставил револьвер к его голове.

– Спокойно, генерал. Вы пилот, а я – диверсант-убийца. Я, конечно, стар, и хотя форму поддерживаю, с молодыми мне не справиться. Но вы, генерал, тоже далеко не юноша.

– Сэр, вы санкционируете его действия? – поинтересовался генерал.

– Да, – сообщил ему представитель контроля. – Вы отстранены. Сдайте личное оружие.

– У вас нет полномочий меня отстранять. Я вам напрямую не подчинён.

– Верно, – согласился представитель контроля. – Вы сможете позже подать своему начальству рапорт с описанием этих событий. Лично я собираюсь именно так и сделать. За срыв испытаний полетят головы, и я не хочу, чтобы в их числе оказалась моя.

– Перестрелка будет? – поинтересовался кто-то из инженеров. – Если да, то мы хотели бы уйти. Мы штатские, нам ваши разборки совсем без надобности.

– Не будет перестрелки, – предсказал Смит.

– Тогда слушайте. Похоже, ведьма дело говорит. Самолёт нельзя сажать с торможением. На стенде мы не имитировали влияние нагрузок на топливо.

– Полковник, берите командование на себя, – приказал представитель контроля.

Генерал побагровел, но, ни слова не сказав, отдал свой пистолет Смиту. Смит небрежно махнул рукой, мол, оставь себе, и спрятал своё оружие.

– Можно как-то посадить этот гроб без торможения?

– Конечно, – ответил инженер. – Но я не знаю, как это сделать. Зато она знает. Она ведь уже садилась на прототипе.

– Я садилась с небольшим ускорением.

– Ну вот, ускорение обеспечивает нормальную работу двигателя. Передайте это пилоту по радио. Пусть идёт на посадку с ускорением.

– Идиоты, – с горечью произнёс генерал. – Пыжитесь показать, что умнее меня, а сами… Сядет он с ускорением, скорость сумасшедшую наберёт, а где он будет эту скорость гасить? У нас нет таких длинных полос, чтобы он успел остановиться!

– Пусть делает бутлеггерский разворот, – посоветовала Линда.

– На истребителе так нельзя, – сообщил инженер.

– Я же сделала!

– А этот пилот сможет повторить? В инструкции такого нет!

– Генерал, спросите его, – распорядился Смит.

– Борт ноль-ноль-пять, у вас осталось топлива на пятнадцать минут. Ответьте мне на такой вопрос. Вы сможете приземлиться с ускорением?

– Приземлиться можно, конечно. А остановиться как? Авария гарантирована.

– Вы сможете сделать на истребителе бутлеггерский разворот?

– Нет, конечно. А разве это возможно?

– Мисс, расскажите ему, как это делается.

– Ну, там справа внизу рычаг, его нужно дёрнуть вниз, при этом вывернуть руль и отжать его от себя, а ещё до поворота рычаг нужно вернуть на место.

– Ноль-ноль-пять, хорошо слышали?

– Слышал хорошо, с пониманием хуже. Рычаг дёргать до упора?

– Нет! – выкрикнула Линда. – До нужной позиции!

– Ясно. Ноль-ноль-пять, срочно приготовьтесь к катапультированию в точке номер три! Борт сто двадцать два, на взлёт, цель – точка номер три!

– Я ноль-ноль-пять, к катапультированию готов.

– Ждите! Время ещё есть.

– Я сто двадцать два, занял позицию.

– Ноль-ноль-пять, катапультируйтесь. Сто двадцать два, исполняйте!

В небе распустился купол парашюта, и почти сразу после этого последний прототип превратился в огненный шар, который горел ярче, чем солнце. Но очень недолго.

– Я сто двадцать два, цель уничтожена!

– Сто двадцать два, идите на посадку!

– Что это было? – поинтересовалась Линда у Смита.

– Пилот покинул прототип, и другой истребитель брошенный самолёт сбил.

– А если бы пилот выпрыгнул внезапно? Сто двадцать второй же на земле был, он бы не успел.

– Сбивали бы как-нибудь иначе. Подробностей я не знаю. Если интересно, спросите у генерала.

Пилот с парашютом приземлился на бетон аэродрома, какое-то расстояние парашют протащил его в сторону, но он быстро обрезал стропы и попытался встать. Попытка оказалась неудачной, пилот тут же снова упал. К нему уже мчался джип с красным крестом. Двое крепких санитаров положили пилота на носилки, вдвинули их в джип, и умчались в сторону госпиталя.

– Дерьмовая подготовка, – прокомментировал Смит. – Я бы и то лучше прыгнул, хоть мне и на пенсию уже пора. Перелом у парня, а то и несколько. Какая была необходимость приземляться на бетон?

– Он должен был приземлиться вон там, на мягкую землю. Но промахнулся. Он же пилот, а не парашютист, как вы, полковник. Кстати, Саймон, ничего, что я продолжал командовать, будучи отстранённым?

– Нормально, Джордж, – успокоил его Смит. – Когда ты занимаешься делом, ты занимаешься им хорошо. Полагаю, ни в каких рапортах никто твоё временное отстранение не упомянет. Если это сделает представитель контроля, я не стану подтверждать.

– Жалко, – непонятно кому сказала Линда. – Разбился…

– Он сам виноват, – попытался её успокоить Смит. – Должен был тренировать технику прыжка, это же ему первому и нужно!

– Кому? – удивилась Линда.

– Пилоту, конечно.

– При чём тут пилот? Мне дракончика жалко.

– Простите, мисс Джонс, я успел подзабыть, с кем имею дело. Ладно, здесь наши дела закончены. Генерал, будьте любезны отдать распоряжение подготовить нашу «Дакоту» к вылету, и выделите толкового второго пилота, умеющего говорить с диспетчерами. Первый пилот у меня есть.

* * *

Во всём мире полиция имеет осведомителей среди преступников. Основная валюта, которой с ними расплачиваются, это слепота. Полиция в упор не видит противозаконной деятельности своих людей в криминальном мире, разумеется, если эти люди не совершают громких преступлений. Взамен правоохранительные органы получают возможность в какой-то степени держать этот мир под контролем и быстро раскрывать те преступления, которые необходимо быстро раскрыть. Все понимают, что это незаконно, но снова-таки все понимают, что так было, есть и будет. Легко догадаться, что полиция не ставит перед собой цели искоренить преступность. Ведь если преступность исчезнет, кому будет нужна полиция?