Естественно она ни на секунду не поверила, что её обожаемый Марк на самом деле был в чём-то виновен. Она проклинала дознавателей, палачей, стражу… но самое главное, она возненавидела всю императорскую семью. В её глазах бывший возлюбленный и его отец с братом оказались бедными овечками, которых нагло оклеветали, на которых специально, умышленно напустили напраслину и казнили… не за что. Поначалу я пыталась объяснить, что она ошибается, но… Тилия требовала доказательств, а я просто не могла признаться ей в том, что своими глазами видела, как её Марк открывал камеру отца.

Коридоры академии в эти дни казались мне особенно мрачными и холодными. Каждый вечер я старалась вытащить подругу погулять хотя бы по галереям, но… никакого эффекта эти прогулки не давали. Она всё так же предпочитала молчать, изредка шепча себе под нос злобное: «ненавижу». Кого именно имела в виду Тили, догадаться не сложно — Императора и обоих его сыновей.

Странно, но именно сейчас мне очень захотелось познакомить её с Шеем… Нет, не с кронпринцем Шианом Аркелиром, а с тем нагленьким самоуверенным повесой, которым и был настоящий Шей… Простым и ярким. Мне почему-то казалось, что ему под силу вернуть мою подругу к жизни, но… не так уж и просто организовать такую встречу, хотя думаю, у меня получиться. Нужно только немного подождать.

Единственным местом во всей академии, где Тилия почти становилась собой прежней и даже иногда позволяла себе улыбку была огромная оранжерея. Теперь мы почти каждый день приходили сюда, к большому толстому стеклу, за которым собирались распускаться цветы Асторий. Процесс этот проходил довольно медленно, но всё равно безумно завораживал. Хотя, даже без своих очаровательных бутонов эти цветы казались удивительно прекрасными. На них хотелось смотреть, не отводя взгляда, и даже просто находиться с ними рядом было очень приятно. Вот так и проявлялась эта их волшебная сила в своём положительном действии. Здесь — на лавочке у толстого стекла, я забывала о своих страхах, а Тилия хоть на несколько минут отпускала свою ненависть, и вспоминала о себе самой.

Кстати, впервые сюда нас с ней отправил Тир, тонко намекнув, что и мне и моей подруге просто необходимо прогуляться по оранжерее. Вот тут-то мы и обнаружили Астории, и теперь не было ни дня, чтобы вечерние прогулки по академии ни приводили нас сюда.

Глядя на состояние Тилии, которая с каждым днём становилась всё мрачнее и печальнее, я всё пыталась уговорить её отправиться домой, к родным. Но она упрямо настаивала на том, что там её не поймут, и более того, будут постоянно напоминать о Марке и о том, что он преступник.

Когда, через два дня после казни в академию явились её родители, они долго причитали над заплаканной дочерью. Твердили, почти не умолкая, что всё не так уж и плохо и нет смысла горевать по такому преступнику. Говорили, как рады раскрытию истинного лица Марка и всей семьи Дарис. Конечно, с какой-то стороны, их можно понять. Ведь если бы Тилию с Марком связывал брак, сейчас бы и их семья была в опале, а так… для них всё сложилось как нельзя лучше. А на глубокую рану в сердце дочери они попросту предпочли не обращать внимания. Мол, перебесится, успокоится и забудет. Молода ещё! Да только сама девушка думала совсем иначе.

Проходили дни, за ними недели, начался новый семестр, но настроение Тилии оставалось прежним. Да только теперь в её глазах появилась самая настоящая озлобленность. А мне почему-то стало казаться, попадись ей сейчас кто-то из императорской семьи — она бы сорвалась. Набросилась и придушила голыми руками. И я уже почти перестала надеяться на то, что когда-нибудь моя подруга сможет стать прежней.

С началом нового учебного семестра в моей жизни тоже произошли изменения.

Естественно, началось всё с моей новой причёски. Короткие пряди неожиданно начали завиваться, превращаясь в очень милые кудряшки. А в сочетании с жуткими очками смотрелось это даже забавно. К моему собственному удивлению, я перестала походить на заумное огородное пугало — теперь это пугало стало вызывать куда больше искренних улыбок, чем когда-либо. А достойным апогеем сего фарса стал тот факт, что ко мне впервые в жизни начали тянуться люди. А это просто не могло не радовать.

Раны на руках зажили ещё за время каникул, и теперь о них напоминали только лишь полоски шрамов, да и те были заметны, только если рассматривать в упор. Что случилось с порезом на шее — сказать не могу, не видела. Но, если после лечения Тира эту отметину от кинжала принца больше никто не замечал, значит всё с ним тоже хорошо. И вообще, если не вспоминать подробности той злополучной ночи, то я почти не злилась на Дерилана. А видя, как его искренне ненавидит Тилия, даже несколько раз ловила себя на странном желании за него заступиться. Хотя до сих пор мне всё же удавалось держать себя в руках.

Согласна, он жестокая сволочь, но, несмотря на все его явные недостатки, только благодаря ему, я всё ещё жива. И пусть за это мне пришлось заплатить довольно дорого, да только в данном случае любая цена была бы ничтожно мала.

А ещё, глупо признаваться, но Дерилан начал мне сниться. Сначала это были страшные сны, в них я снова была в его кабинете, а вокруг словно эхом разносился приказ: «На колени…». В такие моменты я просыпалась от собственных слёз и подолгу сидела в темноте комнаты, пытаясь успокоиться. Да только спустя несколько недель, когда обида немного поутихла, а воспоминания стали не такими яркими, мои кошмары превратились в простые сны. В них я снова видела младшего принца, но больше он меня не пугал, не пытался приказывать. Он просто сидел в оранжерее Астор-Холт рядом с цветком Астории и взирал на меня из-за толстого стекла. Я же смотрела не него, не в силах отвести взгляд и весь мир в эти моменты становился лучше… чище… добрее. После таких сновидений я просыпалась бодрой и отдохнувшей, а ещё какой-то странно счастливой.

И всё бы хорошо, но после этих снов лицо Дерилана стало всплывать в памяти куда чаще, чем требовалось. Я старалась не вспоминать о нём, пыталась доказать самой себе, что он не тот, о ком стоит думать, что он сволочь, жестокий самовлюблённый эгоист с обострённой формой мании величия. Но в моих снах он был другим. Там… в этом царстве иллюзий, его глаза смотрели на меня с нежностью. Наверно, именно поэтому этот призрачный образ стал так мил мне. Да вот только с реальностью он совершенно не вязался. Ведь настоящий Дерилан по определению не был способен смотреть на кого-то вроде меня без надменности. Кто я и кто он!? Да и вообще, в моём мире снов существовал совсем другой человек, пусть и безумно похожий на младшего принца империи.

С новым семестром изменилось и моё расписание. Тир внёс в него больше практических занятий, добавил несколько предметов связанных с изучением свойств моих стихий, а по пятницам выделил несколько часов для изучения «моего феномена». Естественно, работу мою никто не отменял, и она, как и прежде, начиналась после общего отбоя и заканчивалась не позже двух ночи. И жизнь снова понеслась по привычному руслу. Да только больше я не строила из себя гордую всезнайку, и теперь всю неделю копила вопросы для Тира. Всё то, что казалось мне непонятным или не совсем понятным, я записывала в блокнот, с целью получения разъяснений у своего куратора. И такое построение учебного процесса устраивало всех.