– Гарик, вам нехорошо? – спросила корреспондентка,внимательно и сочувственно вглядываясь в его побледневшее лицо.

– Нет. Мне замечательно. Немного кружится голова, но этоиз-за вас, Вероника… Вы такая красивая… Как тебя называют близкие? Верочка?

– Ирочка.

– Ирочка? Господи…

– Почему вы так вздрогнули?

– Нет, все нормально. Разве я вздрогнул? Просто вы такаякрасивая, я боюсь, сейчас глупости начну говорить.

– А вы не бойтесь. Я выключу диктофон.

– Не стоит. Давайте закончим интервью.

– Хорошо. У вас двойное гражданство, американское ироссийское. Вы любите Америку?

– Терпеть не могу.

– А Европу?

– Ненавижу. Я люблю Россию.

– Но часто бываете за границей. Куда вы ездили в последнийраз?

– В Швейцарию, – он засмеялся, – я был в Берне. Славныйгородишко. Но женщины там ужасны. Сплошные феминистки, синие чулки, амазонки,рыхлые, жирные, под мышками волосы не сбривают, фу-у, пакость, – он буквальнозахлебывался смехом, – от их волосатых подмышек и от их самостоятельноститошнит, я так истосковался по нашим русским красавицам. Представляете, всего затри дня успел соскучиться. – От смеха он стал икать. Из глаз брызнули слезы.

И вдруг он полетел куда-то, оторвавшись от дивана. Такаяпоявилась легкость во всем теле, словно его накачали пузырьками, как газировку.

Между тем Вероника-Ирочка уже была не одна. То есть онапродолжала сидеть в кресле напротив него, но почему-то вниз головой, иодновременно стояла рядом, держала его за руку, щупала пульс, закатывала рукавсвитера и чем-то холодным прикасалась к коже.

– Вы летали в Берн. Это была личная или деловая поездка?

– Деловая… щекотно… Что ты делаешь, детка? Теперь укорреспондентки было четыре руки и две головы, причем одна мужская. А может,рук было вообще десять пар? Его трогали, вертели, ощупывали. Было щекотно иужасно смешно.

– Кто тебя просил слетать в Берн? – Иринины теплыезолотистые волосы касались его щеки, но она почему-то заговорила мужскимголосом.

– Ирка, ты почему говоришь басом? Ужасно смешно…

– Азамат Мирзоев?

– Ну вот, сама все знаешь, а спрашиваешь.

– С кем ты встретился в Берне?

– С Карлом Майнхоффом, – приступ неудержимого хохота недавал говорить.

Теперь в комнате был Карл. Усатый белобрысый Карл. И сам просебя спрашивал. Это выглядело ужасно смешно. И еще была Ирина, такая нежная ипрекрасная, что хотелось сразу, сию минуту, содрать с нее одежду.

– Привет, Карлуша. Слушай, выйди на кухню, покури. Я тутдолжен поговорить с любимой женщиной.

– Кто главный заказчик?

– У-у, сам Подосинский! Ха-ха, Карлуша, ты представляешь,По-до-синс-кий! – Цитрус выразительно указал пальцем в потолок, который плылпочему-то внизу, под ногами, и люстра росла из него, покачиваясь, как деревцена ветру. Слушай, Карл, выйди, а? Ты должен меня понять, как мужик мужика. Утебя ведь тоже такое было. Помнишь? Ты сам говорил, что дико влюбился в однурусскую.

– Как ее звали?

– Совсем свихнулся? Это ты должен знать, как ее звали.

– Я забыл.

– Ну вот. А я запомнил. Алиса ее звали. А мою любовь зовутИрина. Вот я на твоем месте оставил бы тебя с любимой женщиной наедине. А ты,скотина, все никак не уходишь.

– Сейчас уйду. Где живет Алиса?

– Алиса живет в Стране Чудес, – Цитрус опять захохоталвзахлеб.

– Где живет Алиса?

– В России. В Москве.

– Как ее фамилия?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – Цитрус загрустил,беспомощно уронил голову на грудь и вздохнул с горестным всхлипом, – фамилию яне спрашивал, а ты мне не сказал.

– Хорошо. Что я должен сделать для Подосинского?

– А, фигня. Жида какого-то вывезти из Израиля.

– Имя?

– Натан Бренер.

– Адрес?

– Город Беэр-Шева. Санитарная станция.

– Чем занимается?

– Запрещенным оружием. Микробов разводит. Бактерии всякие,бациллы, в общем, гадость. Ирочка, зачем нам эта гадость? Слушай, Карл, ну тымужик или нет? Выйди на минутку, а?

– Сейчас выйду. Как ты меня нашел?

– Ты же сам дал мне связной номер в Берне. Ну, помнишь, ещетогда, в Дублине, когда я брал у тебя интервью для французской газеты… Япозвонил, назвался, а потом ты ждал меня в кабаке у ратуши.

– Номер?

Цитрус без запинки отчеканил семь цифр телефонного номера вБерне.

– Пароль?

– Карл, ну ты что?! – он скорчился от хохота. – Какойпароль? Я сказал: «Привет, это Гарик Цитрус. Приехал на пару дней, хочуповидаться с Карлушей». Оставил свой гостиничный телефон. А потом ты сампозвонил и назначил встречу.

– Сколько мне заплатят за операцию?

– Много, Карл. А сколько ты хочешь? Яхта будет ждать вПорт-Саиде. Слушай, так ты чего, приехал уже?

– Как называется яхта?

– «Виктория». На мачте швейцарский флаг.

– Номер?

Цитрус медленно, без запинки, произнес регистрационный номеряхты. Все-таки поразительная была v него память на цифры.

– Цель операции?

– Я же сказал – вывезти профессора.

– Куда?

– Ну, ты бестолковый, Карл. В Москву, конечно А может, и нев Москву. Хрен их знает…

– Зачем?

– Э-э, Карлушка, много будешь знать, скоро состаришься, –Цитрус затряс пальцем перед усатой физиономией, – а то и вообще сдохнешь.

Опять металлический холодок на локтевом сгибе Сладкаягазировка побежала по венам. Пузырики смеха забулькали в крови.

– Цель операции?

– Так на яхте все скажут… цель и точный маршрут… Ирина… гдемоя Ирочка? Не бросай меня, мы начнем сначала, я тебя очень люблю, ну иди сюда…