Натан Ефимович давно проснулся и сквозь тяжелую дурнотуприслушивался к разговору у палатки. Он с трудом понимал быструю немецкую речь,но старался не пропустить ни слова.

Когда истерический крик Инги затих и шаги зашуршали попеску, Натан Ефимович тихо выполз из палатки, огляделся. Инга и Карл отошлиметров на десять и не могли его видеть. Инга поливала из большой пластиковойканистры спину и голову Карла. Он фыркал и весело брызгался.

Бренер стал с любопытством рассматривать разбросанныецветные клочья. Несколько снимков уцелело. Молодая женщина у бассейна подпальмой. Длинные прямые пепельно-русые волосы, тонкое бледное лицо, большиеголубые глаза вскинуты навстречу объективу.

– Господи, откуда я ее знаю? – удивленно пробормотал Бренери быстро спрятал снимки под свитер, за брючный ремень.

* * *

– Вам надо выпить теплого молока, – сказал Ден-нис, услышав,как сипит Алиса, – а можно сырые яйца. Оперные певцы так лечат голосовыесвязки.

– Ничего страшного, – прошептала она в ответ, – немножкопомолчу, и пройдет.

– Она еще ногу подвернула, когда бежала к пирсу, – сообщилМаксимка, – но я в этом совершенно не виноват. Честное слово, у нее что-то снервами. Я ее раньше никогда такой не видел.

– Перестань, – сердито просипела Алиса, – ты заплываешь наглубину, ловишь ядовитых морских ежей, болтаешь с кем попало и еще хочешь,чтобы я не нервничала.

– Мама, тебе вредно говорить, – фыркнул Максим.

Они ужинали в гостиничном баре. Деннис появился только квечеру, сказал, что начальство никак не может дать ему спокойно отдохнуть,пришлось встретиться с представителями какой-то фирмы игральных автоматов, скоторой его корпорация собирается подписывать крупный контракт.

– В общем, вам это неинтересно, – он махнул рукой, – но явижу, вас нельзя оставлять даже на несколько часов. Сразу стольконеприятностей.

– Никаких неприятностей, – поморщился Максим, – просто мамаиз всего делает проблему. Совершенно не надо было так кричать и нестись покамням. Я разговаривал с немцем на пирсе. У мамы было такое лицо, словно онаувидела рядом со мной чудовище Фредди Крюгера из «Кошмара на улице Вязов» иликакого-нибудь маньяка с фотографии из газеты. Вполне нормальный немец.

– Да при чем здесь немец? – пожала плечами Алиса. – Просто яне люблю, когда ты долго в воде.

Ночью, когда Максимка уснул, они опять сидели с Деннисом запластиковым столом и опять пили коньяк.

– С голосовыми связками уже все нормально, – заметил Деннис.– Как ваша нога, Алиса?

– Тоже нормально. Спасибо.

– А почему вы все-таки так испугались? Что случилось?

– Я не увидела Максима в воде. И у меня началась паника.Знаете, это обычное дело – панический, совершенно животный страх за ребенка. Вобщем, ничего конкретного.

– Понимаю. У меня пока нет детей, но я могу представить, какбывает страшно за ребенка. А что за немец? – спросил он небрежно и отхлебнулконьяку.

– Понятия не имею. Просто мне не нравится, когда Максимразговаривает с незнакомыми людьми.

– Ну, здесь не может быть никаких оснований для страха.Столько полиции, служба безопасности, да и Максим вряд ли пойдет куда-либо снезнакомым человеком.

– Я же сказала, – поморщилась Алиса, – ничего конкретного.Приступ глупого животного страха за своего детеныша. Мы, пожалуй, съездимзавтра на Мертвое море, – быстро произнесла она и закурила, – а если проснутьсяпораньше, можно в Иерусалим.

Эта мысль ей только что пришла в голову и показалась вполнеразумной. Надо уехать куда-то, хотя бы на день. Но не в Москву же срываться вразгаре счастливого отдыха, в самом деле.

– Семь часов пути, – задумчиво произнес Деннис. – Как бырано вы ни проснулись, все равно, чтобы посмотреть город, придется тампереночевать.

– Да, я об этом не подумала. Значит, отправимся послезавтра,я попробую отсюда по телефону заказать номер в какой-нибудь гостинице на однуночь.

– Алиса, если вы разрешите мне к вам присоединиться, то можноехать прямо завтра, я возьму на себя все проблемы с гостиницей. Я все-такипредставитель компании «Холидей-инн».

– Я не знаю…

Она действительно не знала, что ответить. Конечно, семьчасов за рулем, незнакомая дорога, незнакомый город. Говорят, если попадешь варабский квартал, можно нарваться на неприятности. А они с Максимкойобязательно попадут в арабский квартал, по закону подлости. С Деннисом все-такиспокойней.

– Так вы берете меня с собой, Алиса? Уверен, со стороныМаксима возражений не будет. Я, конечно, не напрашиваюсь. Но, честно говоря,мне очень хочется поехать с вами. Я все равно ведь собирался побывать вИерусалиме, но терпеть не могу путешествовать в одиночестве.

– Хорошо, Деннис, поехали вместе, – вздохнула

Алиса.

– Какой тяжелый вздох, – Деннис усмехнулся, – наверное, высейчас думаете: «Боже, как мне надоед этот американец».

– Нет, Деннис. Вы не успели мне надоесть, хотя бы потому,что и суток не прошло, как мы познакомились.

– Ну, можно и за десять минут надоесть… Моей бывшей женехватало трех минут. Но до этого мы успели прожить вместе восемь лет. А скольколет вы прожили с отцом Максима?

– Деннис, я смотрела по карте, в Иерусалим надо ехать черезБеэр-Шеву, произнесла она нарочито бодрым голосом после долгой, томительнойпаузы, – там, наверное, дорога перекрыта после теракта.

– Вряд ли, просто стоят усиленные военные посты, нас будутчасто останавливать, проверять документы…

– Тогда мы будем ехать сутки. Тем более надо проснутьсяпораньше. Спокойной ночи, Деннис, – она поднялась и шагнула к двери.

– Подождите, – он тоже встал и мягко притронулся к ее руке,– давайте еще немного посидим.

– Уже поздно.

– Алиса, я все-таки задам вам вопрос, который не дает мнепокоя. Вы с отцом Максима поддерживаете какие-нибудь отношения?

– Нет.

– Понятно… То есть, конечно, совершенно непонятно. Если бы уменя был такой сын… Простите, я, наверное, лезу не в свое дело?

Они продолжали стоять. Тень уже не падала на его лицо, ибыло видно, как он нервничает. Прямо юноша пылкий на первом свидании…

– Ничего, – Алиса слабо улыбнулась, – я привыкла к такимвопросам. Главное, чтобы их не задавали Максиму.