Карл сочувственно кивнул, не спеша поднялся со стула, прошелпо комнате к маленькому секретеру. В жестянке из-под печенья лежал заряженныйпистолет «ТТ». Карл сел на столешницу секретера и небрежно положил руку накрышку жестянки.

– Конечно, прошло больше двух лет, – монотонно продолжалМахмуд, – и многое изменилось. Столько погибло людей после Левши, что можно изабыть. Но ты знаешь меня, Карл, я ничего не забываю и тем более не прощаю.

Махмуд сидел сгорбившись, вжав голову в плечи. Руки его былиспрятаны в глубокие карманы просторной кожанки. Карл знал, Махмуд стреляет иметает нож не хуже покойного Левши.

Вошла Инга с кофейником и тремя чашками на подносе. На лицеее блуждала бессмысленная улыбка, зрачки стали огромными. Она шла по комнате назаплетающихся ногах, тихонько напевая себе под нос старинную песенку «Ах, моймилый Августин». Чашки и дымящийся кофейник угрожающе скользили по подносу.

«Морфий, – машинально отметил про себя Карл. – Укололасьтолько что, уже второй раз сегодня. Пора класть ее в клинику».

Он как бы случайно сдвинул крышку жестянки, но не рассчитал,она упала с громким звоном и покатилась по полу.

Инга качнулась, поднос накренился, но Макмуд вскочил иподхватил его. Кофе не пролился, чашки не разбились. Инга продолжалабессмысленно улыбаться и напевать. Карлу хватило одной секунды, чтобы незаметновытащить пистолет из жестянки и сунуть его за пояс джинсов, под свитер.

Махмуд поставил поднос на стол, опять сел и сунул руки вкарманы.

– Все дерьмо, – громко сказала Инга и засмеялась, – вся этажизнь дерьмо. Ты знаешь, Махмуд, он уже месяц не спит со мной, – она уселась напол по-турецки рядом со стулом Махмуда, – вот ты говоришь, я красивая. Скажи,почему он со мной не спит? Наверное, он разлюбил меня. Как ты думаешь? Незнаешь? Я тоже не знаю. Если он меня бросит, я его убью, – она засмеялась ещегромче, взахлеб, – сначала я убью ту проститутку, к которой он захочет уйти, апотом его.

Карл спрыгнул с секретера, подошел к Инге, поднял ее и,обняв за плечи, ласково произнес:

– Ты устала сегодня, майне кляйне, тебе надо поспать.Пойдем, я тебя уложу. Прости, Махмуд, я сейчас вернусь.

Он отвел ее на кухню. Там стояла узкая тахта, на которойиногда ночевали гости. Инга послушно улеглась, он накрыл ее пледом. Онаобхватила его руками за шею, притянула к себе и горячо забормотала:

– Прости, Карл, я завяжу, обещаю тебе. Я лягу в клинику изавяжу. Только не бросай меня, ладно? Ведь я правда убью тебя, если бросишь.

– Хорошо, детка. Не волнуйся. Тебе надо поспать, – онпоцеловал ее в висок и вернулся в комнату к Махмуду.

Кофе был уже разлит по чашкам. Махмуд вскинул на него черныевоспаленные глаза.

– Колется она? – спросил он с сочувствием.

– Как видишь, – кивнул Карл, усаживаясь за стол.

– Вот и Стефани тоже кололась, – Махмуд отхлебнул кофе, –смотри. Карл, такие вещи плохо кончаются. Опасно иметь любовницу-наркоманку.Опасно и противно.

– Какая Стефани? – спросил Карл, не притрагиваясь к своейчашке.

– Девочка из Гамбурга, последняя любовница Левши. СтефаниХорст. Совсем юная, такая пухленькая, беленькая. Левше нравились женщины,похожие на сладкие булочки. Он вообще был сластена. Пей, Карл, твой кофеостынет.

Карл отставил чашку, вытянул сигарету из пачки, закурил.

– Ничего, я люблю холодный.

– Стефани стала колоться через год после того, какпознакомилась с Левшой. С каждым днем ей надо было все больше денег. А Левша нелюбил бросать деньги на ветер. В это трудно поверить, Карл. Девчонка-наркоманказастрелила лучшего боевика «Эль-ислами». Потом она вложила пистолет в его левуюруку и убежала. Три месяца назад мы нашли ее в грязном дешевом притоне в порту.Она нагло врала, все отрицала, а главное – проклинала Левшу. Глумилась над егопамятью.

– Как же вы узнали, что именно она убила? – тихо спросилКарл.

– Ей было известно, когда и откуда Левша выстрелит витальянца.

– То есть?

– Мы знали, что Селдоротти всегда останавливается в Гамбургев «Принц-отеле». Горничная отеля была подружкой Стефани. Она сообщила ей, когдаего ждут в очередной раз, и даже сказала, в котором часу. Стефани потребовалаочень много денег за свою информацию. Левша пообещал, но не дал. Она убила егоза это и еще потому, что знала, он собирался бросить ее. Потом она сталапортовой проституткой, сначала дорогой, но с каждым месяцем все дешевле.Однажды проболталась клиенту, что если она кого-то ненавидит и желает смерти,то этот человек обязательно умрет. И привела пример с Левшой. А клиентоказался… В общем, долго рассказывать. Стефани уже нет. Она получила позаслугам. Знаешь, перед смертью она все-таки почти призналась. Она сказала, чтоеще десять раз могла бы убить Левшу и жаль, что хватило одного раза.

– Почему же полиция не вышла на ее след? – спросил Карл.

– Они с самого начала поверили в самоубийство. А мы нет.Если бы шакалы из МОССАДа не охотились на нас весь последний год, мы бы убилиСтефани значительно раньше.

– И все-таки я не понимаю, – покачал головой Карл, – у Левшибыла отличная реакция. Как она умудрилась незаметно подойти и выстрелитьпервой?

– Незаметно подойти и выстрелить первым не сумел бы никто.Левшу мог убить только человек, которому он верил.

Карл загасил сигарету и спокойно выпил свой кофе. Теперь онзнал: Махмуд разлил кофе по чашкам просто из вежливости и ничего особенного вего чашку не подсыпал.

О том, что информацию об итальянце передала Стефани Хорст,ему было известно. Знал он также, что Левша собирался расстаться со своейочередной любовницей. Остальное оказалось для него неожиданностью.

– Какие у тебя планы, Махмуд? – Карл закурил еще однусигарету и откинулся на спинку стула.

– Выжить, – горько усмехнулся Махмуд.

– Ты собираешься что-то предпринимать, чтобы прекратиласьохота?

– Что я могу? У меня почти не осталось людей. Лучшие убиты.Остальные продаются шакалам. Я никому больше не верю, Карл. Никому. Я думаю,надо взять заложников. Лучше детей. Совсем маленьких. Убивать по одному ипоставить условие, чтобы они выпустили из тюрьмы пятерых моих людей ипрекратили охоту.

– Не годится, – покачал головой Карл, – людей они, возможно,и выпустят, но охоту не прекратят, пока не убьют всех до последнего.

– Зачем ты мне это говоришь. Карл? Я сам понимаю, нужночто-то совсем другое. Только не знаю, что именно. Мне не на кого опереться. Я вкаждом вижу предателя.