Слова выходили изо рта, как пылающая цепь. Она свернулась в воздухе передо мной, обернувшись одним концом вокруг шеи зайца, а другим – вокруг моей руки. Удар сердца – и цепь соединила нас звеньями пожара. Затем, ярко вспыхнув, обожгла болью ладонь и растаяла.

Спаркс присел на корточки и заглянул мне в глаза:

– Вот и всё. Теперь я с тобой связан.

Сквозь звон в ушах его слова доносились нечётко. Чтобы их разобрать, потребовалось время.

– Я обещал освободить тебя, когда всё закончится.

– Я бы предпочёл, чтобы ты этого не делал.

В словах Спаркса не было обычной лёгкости, и я заподозрил неладное.

– Почему? Это то, о чём ты раньше не хотел говорить?

Он кивнул. Его пламя потускнело, хотя полностью не погасло.

– Говори, – потребовал я.

– Конечно, я же обещал. В отличие от людей, мы, духи, не разбрасываемся словами и держим даже случайные клятвы. Ты бы сначала выпустил меня из круга, а то я как под колпаком.

Я провёл ещё кровоточащим пальцем по пепельному кругу, символически нарушая черту. Спаркс глубоко вздохнул и заметно расслабился.

– Так намно-о-о-ого лучше. Поставь себе галочку.

В три прыжка он долетел до ближайшей стены и прижался лбом к камню. Он засунул голову внутрь так легко, будто это была вода. Спаркс постоял так пару секунд и вернулся.

– Как здорово стать самим собой!

Я скептически посмотрел на него:

– И?

– Ты не в силах меня освободить. – Он через плечо кивнул на место, куда рухнула лампа. От неё остался потухший обсидиановый шар величиной с яйцо. – Иначе я снова вернусь туда.

– Почему? Ты же только что сумел пройти сквозь стену.

Я подобрал шар и покрутил в руках. Он был гладким, тяжёлым и очень холодным.

– Так почему?

– Потому что это разрушенная духовная ловушка. Она создана специально для таких существ, как я, чтобы уничтожать, если они захотят улизнуть. С помощью призыва она отключается, но не становится безопаснее. Если ты освободишь меня от службы, я вернусь в ловушку и умру.

Я с силой сжал шар. Хотелось разбить его на куски, но не хватало сил.

– Почему ты не предупредил?

Спаркс поднял бровь:

– Если бы я сказал, ты бы вызвал меня?

– Конечно, нет!

Я бросил шар через комнату.

– Вот поэтому.

Он поднял лапу, словно предупреждая моё возмущение:

– Ещё я не сказал, что, если бы во время призыва ты ошибся, я бы умер. Я вообще не был до конца уверен, что, если мы всё сделаем правильно, я останусь жив.

– Спаркс, как ты мог?!

– Кальван, прости. Я ничего не сказал, потому что было куда важнее, чтобы ты меня вытащил. Для этого нужно быть спокойным и сосредоточенным. Есть ещё кое-что, о чём я смолчал. Лампа меня разрушала, что намного хуже смерти. Смерть – это дверь. Не та, через которую я хочу пройти в ближайшее время, но тем не менее дверь. Путь вперёд. Не знаю куда, но не конец. А там – конец. – Он указал на пустой каменный шар. – Неизвестно, сколько времени ушло бы на разрушение. Часы? Дни? Недели? – Он пожал плечами. – Определённо не больше месяца, а возможно, и гораздо меньше. Лампа была предназначена для мощного духа огня. Такого, как я сейчас, – призванного и целого. А не такого, каким я был две минуты назад – забитым, тусклым и без половины сил. Не таким, каким я был со времени того инцидента с выключателем, который превратил меня в слабую тень, загнанную в ловушку.

Я опустил глаза, не в силах вынести его взгляда.

– Я… Я не знал. Я никогда этого не хотел. Я не сделал бы этого… Я бы не стал…

– Знаю, что ты не собирался заманивать меня в ловушку. Прощаю тебя за это. Хотя в первые несколько дней моего зла хватило бы на то, чтобы поджарить тебя на медленном огне. Не твоя вина, что Судьба или Удача решили, что мы должны стать партнёрами. Я не виню тебя за это. На самом деле теперь я даже не особенно злюсь… Потому что очень сильно полюбил тебя.

Я поднял шар и протянул ему, всё ещё боясь встретиться глазами.

– Можно что-то исправить?

– Можно попробовать, но результат не гарантирую. Сначала нам нужно разобраться с твоим отчимом. Потом попробуем. Если не выйдет, то… я и так уже достаточно побегал.

Тут я всё же взглянул на него:

– Что ты имеешь в виду?!

– Теперь моя жизнь связана с твоей. Я могу оставаться твоим фамильяром только пока ты, мой хозяин, жив. Но когда ты умрёшь, вернусь в камень. Не смотри на меня так. Ты ещё молод, и до этой двери пока далеко. В конце концов, и лошадь может научиться петь.

– Что?

Заяц вздохнул:

– Это старая история. Злой король приговорил одного смекалистого человека к смерти. Когда подошло время казни, мужчина обратился к королю с такой речью: «Если вы пощадите меня и дадите год, я научу вашу любимую лошадь петь». Король приказал отпустить приговорённого.

Спаркс улыбнулся и продолжил:

– Через месяц палач зашёл на конюшню, чтобы посмотреть, как лошадь учится петь. Картина выглядела мирно. Конь жевал овёс, а новоиспечённый дрессировщик потягивал из фляги вино. «Как успехи?» – спросил палач. К его удивлению, заключённый только плечами пожал: «Впереди ещё одиннадцать месяцев. За это время всякое может случиться. Может, король умрёт, а может, и лошадь научится петь…»

– Там, где есть жизнь, всегда поселяется надежда?

Заяц кивнул:

– Вроде того. Теперь давай выбираться отсюда.

– Как?

Спаркс усмехнулся:

– Понятия не имею. Лампа была моим палачом, а ты – лошадью.

– Издеваешься?

Я был в ужасе:

– Ты правда не знаешь?

– Эй, я зараз могу научить петь только одну лошадь.

– Что у меня в карманах?

Спаркс кивнул:

– Да, именно это я и хочу узнать.

В ответ я вытащил кошелёк, несколько монет, нитку, расчёску и маленький светодиодный фонарик, сохранённый после приключений в подвале Оскара.

– И ещё вот.

На пол упали ключи.

– Я разочарован.

Пламя, пляшущее на мехе Спаркса, потускнело. Стало хуже видно.

– Надеялся, я кирку достану?

– А что, было бы неплохо. Но попробуем обойтись тем, что есть.

– Предлагаешь покопаться в песке пластиковой расчёской и ключами?

Спаркс прошёлся и остановился возле узкого прохода между камнями в метре от задней стены нашей маленькой камеры. К счастью, в этот момент стражи там не оказалось.