Девушка призналась сама себе, что у нее никогда не было шансов справиться с этим призраком прошлого – Джантар был слишком зациклен в свое время на Акине. Чем больше проходило времени после смерти той, тем священнее становился образ. Николь сорвала джекпот, очутившись в теле ее тени. То-то Джантар чуть ли не пляшет от восторга. Покорная, податливая и так похожая на идеал.

Понимает ли Николь, что Джантар сметет в итоге ее личность, подомнет под старый образ, вынудит надеть чужую одежду? Или она не против? Талиса вдруг подумала – ей и правда стало интересно, во что же выльются отношения Джантара и Николь.

Ненависть, так искренне звеневшая в крови Талисы, вдруг сменилась снисходительной жалостью. Кто знает, может, не возникни Николь на ее пути, сама Талиса еще бы несколько лет билась об скалу под названием Джантар. Что же, теперь черед Николь биться об эту скалу. Или лечь усталой волной.

Несколько часов спускалась троица путников вглубь гор. Дважды задержали их завалы. Один разобрали, а другой пришлось обходить. Ни у кого не возникло подозрений всобственной уверенности – куда идти, по каким коридорам следовать, в какие проходы сворачивать.

Приближение к источнику Джантар осознал, когда ликующий зверь внутри вдруг беспокойно задергался. Все ощущения разделились на два противоположных потока. Страх и уверенность. Желание идти и необходимость сбежать. Смятение до боли шумело в висках. С каждым шагом зверь сильнее драл вены, желая развернуть Джантара, не подпустить к источнику. Судя по лицам остальных, им приходилось преодолевать схожее сопротивление.

Спустя несколько поворотов, цепляясь за стены, они вышли в небольшой зал, в центре которого мерцала гладь подземного черного озера. Так просто – войти в него, окунуться трижды и все. Неподвижное полотно воды практически не отражало низко висящий потолок. Казалось, что перед ними застывшая смола, черная, густая и… живая.

– Что за чертовщина? – просипел Эйдан.

– Остатки метеорита, упавшего тут века назад.

– Он убьет тебя.

– Нет, – решительно ответил Джантар, хотя все внутри него сопротивлялось самой мысли туда окунуться.

– Ну, мы пришли. Напомни, какого черта тебе это нужно? Чудовищное место. – Эйдан скривился.

Но каким бы сильным ни был страх Джантара, он чувствовал, что, стоит ему развернуться, как зверь внутри возликует и…

Что тогда?

Они с отцом много раз обсуждали и руттер, и источник, описанный в нем, и Джантар не видел причины разворачиваться.

Последствия будут необратимы не только для него.

Острая боль в висках – испуганный зверь рвал вены изнутри. И нет рядом рук, которые способны усмирить его.

Джантар разделся и на ватных подкашивающихся ногах подошел к мутной черной воде.

Без подготовки, без оглядки, подстегиваемый странной решимостью. Все или ничего.

Под сердцем возмущенно визжал зверь. Однако стоило коснуться голыми ступнями вязкой ледяной воды, как сразу появилась неосязаемая уверенность, что источник не только наделит его желанной силой, не только раздвинет границы, но и освободит от боли.

Черная гладь обещала все и не требовала ничего взамен. Плотная вода оглаживала пульсирующие виски прохладной ладонью, дула на разорванное сердце, усмиряла кипящую кровь…

И зверь, вскормленный за эти дни непрестанной схваткой и бушующим адреналином, вдруг развернулся на всю мощь – вырвался из тела Джантара и оказался снаружи. Словно теперь это Демон был внутри зверя. И стало хорошо. Зверюга, которую надо держать под контролем, укрощать и сдерживать, вдруг освободила Джантара. Внутренняя сущность вывернулась и облепила тело снаружи, по-другому и не скажешь. Ощущения покоя и неуязвимости захлестнули Демона, даруя странное умиротворение.

Уже не удивляясь и не вздрагивая, Джантар погружался все глубже.

Не прекращая движения, он окунулся с головой. Показался из воды и снова погрузился. И снова.

А после лег на воду и улыбнулся от облегчения. Авантюра, попахивающая безумием, не убила его.

Жгучая страсть, восставшая из пепла с появлением Николь, отодвигалась все дальше и дальше. Пустота в душе наполнялась силой. Мрачной и темной, но подспудно знакомой. Так пахнет власть. Так пахнет могущество. Так ощущается холодная ненависть ко всему, что мешает.

Чужой пульс заползал в голову и стекал по позвоночнику. Чужие ощущения вечности и безвременья стирали боль от мелких досадных событий. Безумный ритм чужого довольства выгибал его тело в агонии. Нежность и любовь растворялись дымом догорающих свечей, но Джантар этого не замечал.

Солнце давно уже стояло в зените, когда полог шатра откинулся и под яркие лучи вышла, нагибаясь, Николь. Следом за ней выскочил гордый собой ирлис: хвост трубой, усы топорщатся, шерсть лоснится. Одна из больших кошек вчера долго вылизывала дремлющего малыша.

Тахир усмехнулся – вряд ли ирлисы действовали из любви. Скорее, забота о молодняке была в их инстинктах.

Дерзкий проказник спас хозяйку и знал об этом.

Тахир тоже действовал на инстинктах, когда понял, что змея ужалила Николь. Руки сами собой рассекали кожу, глаза отмеряли капли, а губы шипели ирлису: «Твоя очередь отдавать жизнь». И тот отдавал. Без оглядки, без остатка. Пока не закачался у порога смерти, потеряв сознание. Что там жизни в этом маленьком комке шерсти, но этого хватило, чтобы удержать.

Николь вместе с ирлисом несколько часов пробыли в жутком состоянии – ни живые ни мертвые. Когда каждая секунда казалась часом.

Эйдан правильно шевелил Джантара – нельзя просто сидеть и ждать, медленно сходя с ума.

Тахиром тоже овладевал ужас от мысли, что это он пропустил змею, когда ставил лагерь, от мысли, что больше не будет нелепой Николь, про которую они так толком еще ничего не узнали. Но самое страшное потрясение его ждало, когда он взглянул на Талису и увидел на ее лице печать вины.

Он привык к ее жестоким играм… Но это уже ни в какие рамки…

Так грязно и так подло. Во всем лагере уязвима для яда змеи была только Николь. Талиса, ревнивая дрянь, единоутробная сестра.

Она сама шагнула к нему с протянутым кинжалом, но он прошипел ей:

– Молись, чтобы она выжила.

Тахир отвернулся и начал собирать лагерь. Чувство вины разъедало изнутри, давило на плечи и скручивало пальцы. Он же видел, что на Талису долина влияет сильнее всего, знал, что та плохо контролирует себя из-за ревности. И Демон, скотина, наверняка тоже видел, как плохо Талисе, но ничего не сделал, будто и не делил с ней когда-то постель.

Талиса, вне всяких сомнений, совершила зло против своих же, но в первую очередь виноваты мужчины. Тахир хрустнул пальцами.

Джан долго сопротивлялся напору Талисы, не желая ее обманывать лишними надеждами. Но та все-таки продавила свое право греть его постель хоть иногда. А какой мужчина откажется от секса без обязательств? Тахир ощущал свою вину, зато пытался уважать решения Талисы и не лезть в ее личную жизнь. И к чему это в итоге привело?