так, как его ощущаем мы. Наш мозг основательно перерабатывает всю поступающую по нервным каналам информацию, отсекая лишнее, перекраивая цветовую палитру и контуры так, чтобы мы могли выделить из миллионов окружающих нас деталей нужные. Но полковник сильно сомневался, что его многострадальный мозг сможет сделать что-то с невероятным хаосом – полупрозрачные виденья от «Мухтара» и пойнтера накладывались друг на друга. При легком повороте головы МКП они вообще смазывались в невообразимую кашу.

«Подстроиться, надо помочь мозгу подстроиться! Но как?! – лихорадочно думал Павел, борясь с тошнотой и головокружением. – Пробуй сосредоточиться на чем-то одном! Итак, что показывает пойнтер?»

Стоило ему сконцентрироваться на одной картинке, как она вышла на передний план восприятия. Видеопоток, который транслировал пойнтер, занял центральное поле зрения, все остальное стало тоннельным – размытым и существующим по краям.

– Фух, так уже лучше! – вслух произнес Павел.

– Что там у вас?! – спросила не отключившаяся Марина.

– Красота! Я смотрю на мир глазами дрона. Сейчас попробую полетать.

«Вперед! – отдал мысленную команду Павел. И тут же торопливо добавил: – Медленнее!»

Сам по себе пойнтер был гораздо проще «Мухтара». Кроха с двигателем, камерами и комплексом датчиков не шла ни в какое сравнение с МКП со всеми его навороченными системами. Но разведчик был существом трехмерным, и управлять им оказалось намного сложнее. Когда Павел учился управлять «Мухтаром», то просто представлял себе, как он делает шаг, поворачивает голову, поднимает руку. Системы МКП обучались и постепенно притирались к нервным импульсам, которые транслировал организм пилота. И если тому в начале обучения приходилось шевелить руками в самом буквальном смысле этого слова, то потом пилоту мобильного комплекса было необходимо лишь подумать о нужном действии, и машина сама прыгала, бегала и стреляла. Но как научиться взаимодействовать силой мысли с аппаратом, который летает?! Спас Павла тот факт, что системы нейронной связи уже были откалиброваны на взаимодействие с его нервной системой. Аппарат воспринимал простейшие команды типа «вниз» или «вправо». Но комбинировать эти команды, чтобы получить сложную траекторию полета, у Павла не получалось. Дрон летал тычками. Два метра вперед, остановка, три метра вниз, остановка.

– Классная штука! Товарищ полковник, а мне такую дадут?!

Павел увлекся экспериментами, перестал следовать по патрульному маршруту, и его догнал Малой, которому тоже захотелось заиметь летающую игрушку.

– Дадут, – задумчиво ответил полковник, пытаясь дроном сделать петлю вокруг МКП командира третьего взвода. – Только ты сам потом попросишь, чтобы его забрали.

Полковнику начали удаваться несложные маневры. Но при этом у него разболелась левая сторона головы, будто его с размаху огрели сковородой.

– Павел Борисович, вы как? – Появившаяся в эфире Синицына как почувствовала, что с полковником творится что-то нехорошее.

– Голова резко заболела, – не стал скрывать свое состояние Павел.

– Какая половина? Левая? Или правая? – забеспокоилась Марина.

– Левая. Как раскаленный свинец.

– Немедленно сажайте дрон!

– Как? Куда?

– Как хотите! Куда хотите! Но сажайте сейчас и отключайтесь от интерфейса!

Синицына была не из тех женщин, которые психуют понапрасну. Если она кричала, что надо срочно отключаться, то стоило так и поступить. Павел не стал заморачиваться и разбираться, как вернуть пойнтера обратно. Он просто посадил его у ног МКП и отключил нейросвязь. Причем и связь с «Мухтаром» тоже, во избежание, как говорится.

– Все, выключил, – Павел связался с Мариной уже с помощью коммуникатора.

– Как себя чувствуешь?

– Глаза как кипятком ошпарили, – признался Павел.

– Истощение и перегрузка нервной системы. Вылезай из «Мухтара». Его и тебя надо эвакуировать на базу на транспортнике.

Павел с Мариной спорить не стал. Головная боль утихала сама по себе, но этот негативный эффект требовалось изучить самым детальнейшим образом. Полковника так припекло, что доза болеутоляющих, которую ему должна была вколоть аптечка, вышла бы просто лошадиной. И после нее эффективность Павла как бойца упала бы ниже плинтуса.

«Мухтара» вместе с Павлом внутри до транспортного узла донесли еще два МКП и, как обычный груз, вставили в зажимы. Приземлившись на Заставе, полковник выбрался из «Мухтара». Боевую машину погрузили на портал и доставили в ремзону.

А там и полковника, и его верного боевого друга помощники Марины плотно опутали паутиной из проводов и датчиков.

– Ну что там? – спросил Павел у внимательно рассматривающей на мониторах Марины графики и бегущие цифры.

– По вам – сильное переутомление, как будто вы неделю к экзамену по высшмату готовились. По машине – все нормально, без отклонений. Показания как у машины пятого поколения в спящем режиме.

– Значит, надо протестировать не в спящем. – Полковник поднялся с кресла, попутно снимая с себя прилепленные на кожу датчики.

Марина не решилась его остановить, ведь выяснение вопроса, что вызывает головные боли у пилота, для боеспособности всей роты в приоритете.

Однако девушка не могла не позаботиться о максимальной безопасности Павла.

– Подождите, пока мы установим дистанционный прерыватель нейросвязи.

– Это что за штуковина?

– Грубо говоря, выключатель. Размыкатель цепи. Если вам станет плохо, мы снаружи нажимаем кнопку, и связь между вами и машиной обрывается.

– Долго его ставить?

– Нет, не более получаса.

В нетерпении прохаживаясь меж стендов для обслуживания МКП, Павел связался с «добытчиками». У тех все шло по плану и без неприятных осложнений. Так как на Заставе группа ученых уже начала исследования, для того чтобы понять, как можно стабилизировать кристаллы и предотвратить их старение и разрушение, Павел распорядился продолжить работы по извлечению ресурсов из тоннелей до наступления темноты. Чем больше запас кристаллов, тем больше часовые будут независимы от протопрограммы. Если что, ими можно будет поделиться и с другими Заставами.

Марина сказала, что прерыватель готов к работе, и Павел залез в кабину МКП. Люк он закрывать не стал – для надежности прерыватель работал по проводам. Сев в кресло и инициализировав системы «Мухтара», Павел ожидаемо ничего неприятного не почувствовал. Он помнил, что пакости начались после запуска пойнтера. А вот какого рода это были пакости, случайные или специально подстроенные протопрограммой, Марина и пыталась выяснить.

Виновника внезапной мигрени тоже доставили в ремонтную зону. Пойнтер стоял на бетоне в нескольких шагах от МКП.

– Тесты в норме, можете начинать подключение к дрону, – дала зеленый свет на продолжение испытаний Синицына.

Сказано – сделано. Дрон дернулся и слегка приподнялся над полом. И Марина тут же принудительно прервала подключение Павла к нейросети.

– Что, доктор, подсунула нам протопрограмма таки мину?

– Это не мина. И не бомба. Это одновременно и дар, и проклятие. Выходите из машины, я постараюсь объяснить.

Глава 20

Марина на проекторе набросала несколько простеньких схем, которые должны были помочь полковнику понять ход ее рассуждений. В конференц-зале они с Павлом находились