Валерий Васильевич успокаивал Веру как мог, но сам плохослышал себя, думая только об одном: "Обошлось. Снова меня Всевышнийуберег. Обошлось".

Он ни в коем случае не мог допустить, чтобы муж ВерыЖестеровой привел к нему свою знакомую на консультацию. Все что угодно, тольконе это. Назначив визит на пятницу, он надеялся что-нибудь придумать, но ничеготолкового в голову не пришло, и он просто перенес консультацию на понедельник.К понедельнику он рассчитывал либо заболеть, либо срочно уехать в командировкуна консилиум к какому-нибудь высокопоставленному серьезному больному, либо ещечто-то... И вдруг такая удача! Он не мог поверить сам себе. Правда, кое-какиесомнения его еще гложут. А вдруг Жестеров оставил своей подружке телефон тогодоктора, который должен ее принять в понедельник? Олега-то нет в живых, а влюбую минуту может раздаться звонок по телефону, и милый девичий голосокнапомнит Валерию Васильевичу об обещании ее посмотреть. Куда деваться? Можно,конечно, как-нибудь повежливее отказать. Но вдруг она знакома с Верой? И еслиза нее Вера попросит, ему уже не отвертеться. Черт! Надо же, как все складывается...

Но все-таки хранит его Создатель, грех жаловаться. Внезапномысль его повернула к Вере. Не дай Бог, с ребенком что-нибудь случится. Верасейчас в ужасе, тут и до преждевременных родов недалеко, если переволноваться.Ее начнут таскать к следователю, потом придется заниматься похоронами. И завсеми перипетиями она начнет пропускать сеансы. Вот это уже совсем плохо.Столько труда - и все насмарку! Конечно, есть еще Зоя, и ребенок, которого онаносит, более ценен, чем ребенок Веры... Однако Вера, оставшись без мужа, можетповиснуть на Валерии Васильевиче, вцепившись в него мертвой хваткой. Будучизамужней дамой, она мало на что могла претендовать, а оставшись вдовой, онабудет иметь все права на внимание со стороны отца своего ребенка. Можно, конечно,жениться на ней, Зоя ничего не узнает, он как был для нее женатым человеком,так и останется. Но дожить свой век в обществе взбалмошной энергичной красоткиему не улыбалось. Зоя - совсем другое дело. Тихая, забитая, домашняя - как разто, что нужно. Она, как и Вера, будет прекрасной матерью, но в отличие от Верыбудет еще и превосходной женой. Какие глупцы мужчины, когда женятся навозлюбленных, которых уводят от мужей! Если она предыдущему мужу изменяла, тогде гарантия, что и тебе рога не наставит? Нет, жениться можно только на техженщинах, у которых ты - первый. На таких, как Зоя. С такими нужно правильносебя повести - и останешься единственным. А с теми, у которых ты не первый, тынаверняка не останешься последним. Закон жизни. Интересно все-таки, кто же этоОлега?.. И так вовремя.

С десяти вечера до восьми утра входы в корпус детскогоотделения больницы охраняли работники милиции. Задачей Михаила Доценко былоприсматривать за Наташей Терехиной днем, особенно в часы посещений, когда вотделение мог пройти кто угодно. Его одели в белый медицинский халат, повесилина шею фонендоскоп и объяснили, как и что нужно делать, чтобы Мишу принимали занового доктора. В основу легенды было положено умение капитана Доценко работатьс памятью. Он действительно много в свое время прочитал об этом и еще большетренировался, поэтому при определенных условиях вполне мог сойти заспециалиста, занимающегося с детьми, получившими в результате несчастногослучая травму черепа. В первый же день пребывания в больнице Миша познакомилсясо всеми тремя Терехиными - шестилетним Павликом, тринадцатилетней Олей исемнадцатилетней Наташей. Позанимавшись минут сорок с Павликом, он сделал длясебя вывод, что мальчик нормально развивается, хотя его обучением здесь никтоне занимается специально. Для своих шести лет малыш знал довольно много, чтобыло особенно удивительным, если учесть, что всю сознательную жизнь он провелименно здесь, в больнице, и ничего, в сущности, не видел, кроме больничных стени больничного парка.

- Со мной Натка занимается, - охотно пояснил Павлик. -Она меня уже читать научила и считать до двадцать семь.

- До двадцати семи, - с улыбкой поправил Доценко. - Апочему не до тридцати?

- Не знаю, так Натка говорит. Она меня заставляетпримеры вслух решать. Я до двадцать семь... до двадцати семи правильно решил, апотом ошибся. Завтра она опять будет со мной заниматься, чтобы я уже дотридцати примеры решал.

- А с Олей она тоже занимается?

- Не, Олька у нас глупая, - заявил мальчуган. - С нейзаниматься без толку. Натка сначала хотела, а потом бросила. Ничего у нее неполучается. Дядя Миша, а вы ко мне потом еще придете?

- А ты хочешь, чтобы я пришел?

- Хочу, - с серьезным видом кивнул мальчуган. - С вамиинтересно. Все равно как с Иркой.

- Договорились. Только с условием. Ольку будем называтьОлей, а Ирку - Ирой. Ладно?

- А Натку?

- Натка - вполне подходящее имя, - великодушно разрешилДоценко. - А Олю и Иру будем называть ласково. Они же девочки, к тому же твоиродные сестры. Ты у них единственный мужчина и должен их любить. И никому неговорить, что Оля глупая.

- Почему? - удивился Павлик. - Она же глупая. Так всеговорят.

- Все и пусть говорят, а ты не должен. Оля не виновата,что с вами случилась беда. Если бы она не ударилась головой, она была бы такаяже умная, как Наташа. Ее нужно жалеть, а не насмехаться.

Оля Терехина произвела на Доценко странное впечатление. Спервого взгляда она действительно казалась глупой, ибо не могла производить вуме простейшие логические операции, посильные любому подростку ее лет.

- Давай поиграем в игру, - предложил Михаил.

- Давайте, - с готовностью откликнулась девочка.

- У всех негров курчавые волосы. Ты об этом знаешь?

- Нет.

- Ну так вот я тебе говорю: у всех негров курчавыеволосы. Поняла?

- Поняла.

- Теперь я тебе говорю: этот человек - негр. Значит,какие у него волосы?

- Не знаю, - Оля подняла на него удивленные глаза. - Яже не знаю, про какого человека вы говорите.

- Про негра.

- Про какого негра?

- Ну, вообще про негра. Про любого. Так какие у него волосы?

- Не знаю.

Способность к абстрагированию у нее полностью отсутствовала.Умение делать выводы от общего к частному - тоже. Зато через некоторое времяДоценко с изумлением обнаружил, что у девочки феноменальная память. Она легкозапоминала все, что слышала, и могла впоследствии воспроизвести в любойпоследовательности и через сколь угодно длительное время. При этом способностиее распространялись только на то, что она слышит, но вовсе не на то, что видит.Миша потратил на эксперименты с Олей почти весь день и понял, что хотя читатьона умеет, но запомнить прочитанное совершенно не в состоянии. Зато все, чтовоспринимается ею посредством слуха, застревает в ее головке намертво инадолго. Цифры, длинные фразы, непонятные термины, даже слова на иностранныхязыках - она все запоминала и воспроизводила с непринужденной улыбкой.