Чтобы увеличить прибыль, Чон создал мультимедийную развлекательную феерию – типичный и популярный для Кореи формат развлекательной компании. Теперь «Айрис» – это видеоигра и живой концерт, с которым артисты гастролировали только в Японии.

На концерте «Айрис», вышедшем в эфир в 2010 году, ведущие актеры одноименной дорамы пели одну или две песни. В нем участвовал и Ли Бён Хон, звезда голливудских боевиков, таких как «Бросок кобры» и «Рэд-2». Затем K-pop-группа Big Bang исполнила саундтрек к сериалу. Немного пиротехники, звуковое и световое шоу, реконструкция сцены погони в стиле Вестcайдской истории с реальными и довольно опасными трюками на сцене. Но самое важное, звезды «Айрис» выразили свою искреннюю благодарность фанатам на смеси корейского и японского языков. Концерт получился по-настоящему сногсшибательным.

Чон лучше всех знает, насколько важна Халлю. До того как стать телевизионным продюсером, он работал концертным промоутером: сначала в Лос-Анджелесе, затем в Сеуле. Он отвечал за привлечение таких исполнителей, как Селин Дион, МС Хаммер и Майкл Джексон в Корею. В те времена договориться с агентами известных исполнителей было практически невозможно. «Меня спрашивали: «А где находится эта Корея?» – вспоминает Чон.

Теперь уже никто не спрашивает его об этом.

Как показывает пример Чона, Халлю может быть двигателем и национальной стратегией, но историю все равно творят великие люди. В конце концов, самый большой вклад в распространение корейской поп-культуры всегда вносили отдельные творческие личности с их талантом и особым видением. Если говорить о дорамах, то здесь великими мужчинами (и женщинами) можно назвать создателей таких шоу, как «Зимняя соната» и «Айрис». А что касается фильмов, на мой взгляд, великими являются режиссер Пак Чхан Ук («Олдбой», «Порочные игры») и скромный госслужащий, профессор, о котором вы никогда не слышали, Ким Дон Хо.

Как и многие, кто вырос в Сеуле в мое время, я не любила ходить в кино на корейские фильмы. До начала 90-х годов крутили фильмы лишь нескольких жанров: шаблонные и низкопробные полицейские драмы, слезливые истории про несчастную любовь и нравоучительные фильмы о пороках и зависимости. Даже корейское авторское кино было чрезмерно художественным в худшем смысле этого слова: скудные диалоги, никакого сюжета, трагический финал. Никакого удовлетворения после просмотра. Один из самых знаменитых корейских фильмов, выпущенный в 1993 году Seo Pyun Jae показался мне настолько мучительно скучным, что, если бы я могла выбирать, то предпочла бы пытку водой. Но я не могла уйти из кинотеатра, потому что мой отец заставлял меня смотреть этот фильм.

В нем рассказывалось о маленькой девочке, которая училась на певицу, но отец считал, что ее пению не хватает глубины, печали – недостаточно хана – и он выколол ей глаза. Его план сработал. Пение девочки стало безупречным. Так что можем считать, у фильма счастливый конец. Я заснула, пока его смотрела, и, конечно, мой папа на меня наорал. Многочисленные попытки заставить меня ценить корейскую культуру терпели крах, что сильно расстраивало моего отца. И даже вполне убедительное оправдание, что бабушка тоже заснула, мне абсолютно не помогло.

В основном, мы смотрели голливудские блокбастеры и французские фильмы победителей Каннского кинофестиваля тех лет. В Сеуле было всего несколько кинотеатров, по большей части огромных, но всегда переполненных. Из-за непропорционально высокой доли населения по отношению к небольшому числу кинотеатров покупка билетов на любой сеанс превращалась в тяжелое испытание. Из-за квоты, ограничивающей количество иностранных фильмов, ввозимых в страну, кинотеатры показывали одну и ту же картину в течение нескольких месяцев. Проходило много времени, прежде чем начинали крутить новый фильм. Кроме того, сроки затягивали сложные лицензионные соглашения, и иногда требовалось более года, чтобы иностранный фильм наконец попал в корейские кинотеатры.

Самым крутым хитом моей юности стал французский фильм «Бум» с Софи Марсо в главной роли. История о двенадцатилетней девочке, которая устраивает большую вечеринку, чтобы привлечь внимание Матьё – мальчика, в которого она влюблена. Фильм выпустили во Франции в 1980 году, но потребовалось около пяти лет, чтобы он наконец добрался до Кореи. Это был мой самый любимый фильм. Мне нравилось, что в детском кино в юмористической форме показывали отца, у которого есть любовница. Меня это веселило. А бабушка главной героини? Она придумала план по захвату сердца Матьё для своей внучки-подростка. Ни одна корейская бабушка никогда бы подобного не сделала.

Фильм распалил во мне страсть ко всему французскому. «Бум» – лишь один из примеров, как кино становилось средством спасения для корейцев. Оно, начиная с картин с Сандрой Ди, которые смотрели мои родители, и заканчивая молодежными французскими фильмами, которые любила я, дарило возможность помечтать о другой – фантастической – жизни. Поэтому неудивительно, что мы не смотрели корейские фильмы.

Кино – еще одна область, в которой государственное вмешательство в культуру в избытке окупилось.

После демократических реформ в 1987 году страна ослабила квоты на иностранные фильмы. Я очень обрадовалась этому, но последствия такой открытости не заставили себя ждать и, к сожалению, не пошли на пользу Корее. К своему ужасу правительство обнаружило, что его худший кошмар стал реальностью: западная поп-культура захватила страну. В 1994 году в южнокорейской ежедневной газете Joongang Ilbo появилась статья, в которой говорилось, что выручка от продажи билетов за некорейские фильмы выросла с 53 % в 1987 году до колоссальных 87 % в текущем году. Корейская киноиндустрия сильно пострадала, производство фильмов сократилось наполовину по сравнению с объемами десятилетней давности.

Для Южной Кореи наступил поворотный момент. Запрет на иностранные фильмы не привел бы к нужному результату, ведь процесс был уже запущен. А возможно ли повернуть время вспять, если корейцы уже увидели, как киборг-полицейский превращается в жидкий металл в «Терминаторе-2»?

Корея разработала совершенно другую стратегию: побить Голливуд, ведя поединок по собственным правилам, или хотя бы попытаться. В мае 1994 года Президентский консультативный совет по науке и технике опубликовал доклад, в котором заявлял, что, если фильм «Парк Юрского периода» смог собрать за один год столько же денег, сколько принесла бы продажа полутора миллионов автомобилей Hyundai (а это в два раза больше ежегодных продаж данного автомобиля), то Южная Корея тоже должна снимать блокбастеры. Правительство действовало быстро, убрав ограничения по цензуре и создав налоговые стимулы для компаний, инвестирующих в кинематографию.