Она находилась почти у самой границы Китая и Индии. Всего пару десятков километров и она в национальном парке, а для этого нужно было спуститься по крутому каменистому склону, переплыть небольшие, но холодные озёра, и также подняться на другую сторону, ни разу не упав. Эта была настолько глухая местность, которую только можно было представить. Мёртвая. Труднодоступная. Сносящая сознание на два счёта. Ещё более опасная.

– Я устала, – шептала она, успокаивая и жалея себя. – Никто в здравом уме не пойдёт на такое. Я безголовая или смелая? И то, и другое…

Она вспоминала, как постепенно оставляла вещи в горах, не в силах тащить их дальше: почти всё из выходящей из строя техники, кроме ноутбука и некоторых других вещей, было выброшено безжалостно. Она отрывала их от всего сердца, хоронила и не обещала вернуться. Всё оставляла в прошлом, шла вперёд, не оборачиваясь.

Девушка брела по границе, сходя с ума от ужаса, боясь быть рассекреченной и расстрелянной на месте. Спускаться всегда проще, поэтому через пару часов оказалась внизу пьющей из озера, жадно припадая к воде.

Дни сменяли ночи. Несчастная путешественница, вновь терявшая в весе, брела как всегда окольными путями, зигзагами, экономя аккумуляторы для серьёзных ситуаций. Большинство снастей уже были на последнем издыхании. Такого активного использование они не предполагали.

Вновь и вновь приходилось прокладывать тропы по неходимым дорогам, о которых не существовали ни китайцы, ни индийцы, ни бирманцы, никто-либо ещё, даже самый отъявленный путешественник или искатель приключений. Двухнедельное путешествие через границу подходило к концу. Оставалось пройти заповедник и уже всеми и неправдами достичь центра Индии, где иногда воспламенялся огонёк ключа.

Нетронутая человечеством природа восхищала своим естеством. Безумно красивой заповедник навеки запечатлелся в сознании Анастасии. Именно такой спокойной, незамысловатой жизнью она хотела прожить весь свой остаток. Как эти многовековые деревья, раскинутые в тёплых широтах свои ветви, не думающие ни о войнах, ни о смертях, ни о смертельных ошибках, ни о лишениях и потерях. Она наблюдала за скрытыми от всех глаз водопадами, обмывала чистейшей водой шею и изрезанные ладони, такие же стопы. Подошва ботинок уже прохудились, а в зимней скалолазной куртке становилось невыносимо душно и жарко.

Климат поменялся, как только была пройдена граница.

Живописные зелёные холмы, альпийские луга, наполненные рассеянным светом, мягко подающий на природу… В этом заповедники живности было предостаточно. Анастасии могла видеть антилоп из сказочных мультфильмов, бьющие своих копыта до золотых отблесков, кабаргу, небольшое парнокопытное оленевидное животное, казавшееся безобидным, но из его пасти с двух концов торчали полукруглые клыки. Да и взглянет кабарга круглыми глазами, станет дурно. Вдалеке можно было видеть ходящий по лесам слонов, безмятежно махающих хоботами, забыв, что такое человек. Величественный умные животные не имели на себе следов человечества, их не лишали воды, не били по бокам, они могли спокойно прогуливаться, есть, приближаться к своим детям и щуриться от яркого солнца, падающего сквозь шапки деревьев и пушистые белые облака. Снежные покровы сменялись каменными горными массивами, в луга, в хвойные леса, переходящие в листопадные, в бамбуковые рощи, рвущиеся к небесам. Дибанг был действительно чудесной сказкой, из которой не хотелось вылезать, но не всё было здесь расчудесное.

Она обходила горы, покидала заснеженные вершины, скрывалась от схождения лавин, возвращалась в тепло, в саму жизнь, усеянную цветами, насекомыми, шумом от лопастей военных вертолётов, пролетавших раз в день на осмотр пограничных территорий. В эти моменты ей приходилось прятаться, замирать и не шевелиться, даже не дышать, потому как отношения продолжались оставаться напряжёнными, существовала вероятность, что её искали.

Подступал голод. Её приходилось варить и заготавливаться побеги бамбука, есть их, совсем без специй. Не решалась использовать в приготовлении иные растения, так как была не сведуща в ботанике. На волнах усталости, стёртой кожи неслась она по тропическим лесам, убегая от змей и других опасностей, в том числе и от людей. Чем ниже она спускалась, тем отчётливее видела деревеньки и людской род, который не входил в ближайшие планы.

***

Чем отличается бедный турист от богатого? Бедного туриста тяжело отделить от местного жителя.

Анастасия переходила в национальный парк Намдафа, с помощью которого можно было пешком обойти реки, и пройти в штат Ассам. По расчётам она могла прибыть туда через пятеро суток, если никто её не остановит и не случиться непредвиденное.

Оборванная девушка, шагающая чуть ли ни босой, с пыльным рюкзаком, с печальной улыбкой брела мимо многочисленных сельскохозяйственных угодий. Её твёрдый шаг привлекал местное население, замечающий издалека худое тело, проходящее мимо них. Она сливалась с толпой, порой не самой дружелюбной. Ей приходилось довольно побегать, изворачиваясь от пуль военных повстанцев, бьющихся за независимость штата, поднимая чёрные шашки и выплачивая им деньги за проход некоторых блокпостов. Её много раз хотели сдать полиции, а она всё отдавала и отдавала деньги, прижимая ключи всё ближе к телу. В какой-то момент она вновь почувствовала звёздное небо над собой, грозный голос людей… Среди плотных туманов, из которых она бежала так отчаянно и остервенело; она прыгала в бурные холодные реки, оказывалась всё дальше и дальше от военных территорий; она улыбалась и оказывалась в грузовых машинах, везущих бамбук, среди самой высокой травы в мире, чтобы только оказаться в штате Ассам. Всё это было какой-то невыносимой чехардой. Всё это словно происходило не с ней, а её астральным телом, потому как Анастасии почти ничего не помнила с момента выхода из парка Намдафа.

Девушку будто бы со всех сторон оббивали титаном, заколачивали страх, сомнения, делая из неё монстра, способного на всё, чтобы выжить. Было больно. Особенно в висках. Излишнее напряжение и тревога разъедали остатки душевности и человечности. Хранительница ключей за несколько недель переходов успела увидеть и познать многое; никто, никто в этом мире ей не поможет, не услышит и не поймёт. Она одна. У неё есть только она сама, как всегда. Как было с самого детства. И никто не вспомнит, если её даже кто-нибудь подстрелит или столкнёт в пропасть. За время перехода девушка мастерски научилась играть лицом, каждым выражением, подражая всем эмоциям и чувствам.

Только в крупных городках, в штате Ассам, она смогла официально выйти к людям. Точнее к туристам, которые больше всех имели светлую кожу. Она спрашивала, как им путешествие, где они были, рассказывала, что автостопщик и совершает путешествие по миру на наследство умершей бабушки. Встречные путешественники собирались в заповедники.

– Там очень красиво, – и стала расписывать всё в ярких и живых красках, что глаза немца просто заблестели. А сама выуживала новости за последнее время, расспрашивала о военных конфликтах, о споре Китая и Кореи, о молчании России, о китайском новом годе. Всё и не изменилось; появилось больше хаоса, но и только. Было слишком тихо, а какие скандалы могли бы быть! Гудел бы каждый, как каждом языке мира. И это настораживало Анастасию.