Самым трудным было решить, что брать с собой. Они не знали,какая понадобится одежда — для города или для сельской местности, теплая илидля жаркой погоды, и не хотели перегружать себя лишним багажом, посколькуунести могли совсем мало.

В последний вечер, ближе к десяти часам, наконец кончилиукладывать вещи. Питер помогал друзьям. Так угостил его пивом, а затемотправился наверх помочь Рэйко. Питер с Хироко уселись на крыльце дома. Стоялчудесный апрельский вечер, и было трудно поверить, что в таком прекрасном миреможет случиться беда.

— Спасибо вам за помощь, Питер, — улыбнулась емуХироко, и он склонился, целуя ее. Хироко ощутила привкус холодного пива на егогубах, улыбнулась еще раз и ответила ему поцелуем.

— Ты слишком много работала, — мягко упрекнулПитер и привлек к себе. Хироко была неутомима, а Рэйко так тревожилась и быланастолько рассеяна, что Хироко пришлось выполнить большую долю работы.

— Вы работали столько же, сколько и я, — спокойновозразила Хироко, и это была правда. Такео не раз повторял, что без Питера онивряд ли справились бы. Питер помогал переносить вещи, разбирался вместе с Такомв бесчисленных коробках, упаковывал все, что мог, снимал со стен картины идвигал мебель, и даже отнес несколько коробок на склад.

Кое-что из вещей он забрал к себе, чтобы сохранить довозвращения друзей — в том числе и кимоно Хироко.

— Когда-нибудь мы станем хорошей парой, а сейчас мы ужеотличная команда. Мы оба умеем работать. — Питер улыбнулся, хитроприщурившись. Ему нравилось говорить о предстоящей свадьбе, заставляя Хирококраснеть. Она была еще слишком старомодна, но Питер только радовался этому. —Так сколько же детей у нас будет? — небрежно спросил Он и усмехнулся,увидев густой румянец на щеках Хироко.

— Сколько вы захотите, Питер-сан, — ответила она,зная, что их никто не услышит. — Маме хотелось иметь много детей, многосыновей, но когда родился мой брат, ей было очень плохо, она чуть не умерла.Она хотела, чтобы брат появился на свет дома, а мой отец говорил, что онадолжна поехать в больницу. Отец — современный человек, а маме нравятся давниеобычаи… как мне, — с робкой улыбкой добавила она.

— Как нам, — поправил ее Питер. — Постарайсякак следует беречь себя в Танфоране, ладно? Условия там могут оказаться неособенно хорошими. Будь осторожна, Хироко. — Он боялся сказать большее,ужасался при мысли, что с Хироко может что-то случиться. Он лишь молился, чтобыее не разлучили с Танака и не отправили куда-нибудь в другое место. Он был не всилах защитить ее, — Я буду благоразумна… и вы тоже не забывайте обосторожности. — Хироко многозначительно взглянула на Питера. В отличие отнее он уходил воевать. А пока было так приятно сидеть в уютном саду. Ни один изних не знал, когда удастся снова побыть наедине. Хироко придется жить насборном пункте, среди тысяч людей, а Питер отправится в армию. Этот моментобоим хотелось запомнить навсегда.

— Так ты будешь осторожна? — снова спросил он,грустно глядя на Хироко.

— Непременно, обещаю вам.

Взглянув в ее глаза, Питер отставил банку с пивом, крепкообнял Хироко и поцеловал. Рядом с ней у него всегда перехватывало дыхание, емубыло трудно не потерять голову, но, к счастью, оба помнили об ответственности,хотя искушение Питера было слишком велико.

— Мне пора, — прерывисто сказал он, желая навсегдасжать ее в объятиях, не отрываться от ее губ, но при этом боясь напугать илиобидеть ее.

— Я люблю вас, Питер-сан, — прошептала Хироко,когда он вновь поцеловал ее. — Я так вас люблю…

Несмотря на всю сдержанность, он тихо застонал, и Хирокоулыбнулась. О таком блаженстве она даже не мечтала.

— И я люблю тебя, детка… Увидимся завтра.

У ворот они еще раз поцеловались, а затем Питер уехал.

Хироко медленно побрела к дому, гадая, что с ними будет.

Судьба пока лишь задавала ей вопросы, не отвечая на них.

Уже почти достигнув двери, Хироко услышала, как кто-топозвал ее по имени. Она удивленно обернулась и увидела, как по дорожке идет ЭннСпенсер. Сначала Хироко даже не узнала ее. Волосы Энн гладко зачесала назад,была одета в старый свитер и несла в руке корзину.

— Хироко! — снова сказала она, и Хироконаправилась к ней навстречу. В последний раз они виделись, когда Хироко покидалаколледж святого Эндрю и Энн зашла попрощаться с ней, а затем долго стояла уокна, глядя вслед машине.

Разумеется, они никогда не были подругами, однако во времяпоследней встречи в них зародилось уважение друг к другу. Хироко поняла, чтоЭнн недовольна варварским поступком студенток, что ее мучает стыд. Однако междуними так и не возникло дружеской теплоты.

— Энн Спенсер? — осторожно спросила Хироко.

— Я слышала, что вы уезжаете.

Слова ее изумили Хироко.

— Как вы могли услышать об этом?

— Одна из моих подруг учится у твоего дяди вСтэнфорде, — просто объяснила Энн. — Мне очень жаль. — Ужевторой раз она извинялась перед Хироко за то, в чем не была виновата. — Тыуже знаешь, куда вас увозят?

— На сборный пункт в Танфоран, а куда потом —неизвестно.

Энн кивнула.

— Я привезла тебе вот это. — Она протянула Хирококорзину, набитую аппетитной снедью — джемом, сыром, банками супа, мяснымиконсервами, — способной долго поддерживать их. Хироко изумилась при видетакого обилия вкусных вещей, но еще сильнее ее потрясло великодушие Энн — ведьони были едва знакомы.

— Спасибо вам. — Хироко взяла корзину и недоуменновзглянула на девушку, не понимая причин ее поступка.

— Я хочу, чтобы ты знала: я не могу поверить, что свами решили так поступить. По-моему, это отвратительно. Мне очень жаль, —снова повторила она, и ее глаза заблестели от подступающих слез. Девушки долгуюминуту смотрели друг на друга, и Хироко низко поклонилась, выказывая уважение:

— Спасибо вам, Энн-сан.

— Да благословит тебя Бог, — прошептала Энн,повернулась и бросилась вон из сада. Услышав, как за воротами зашумела иотъехала машина, Хироко медленно зашагала к дому с корзиной в руке.

День, когда они покидали дом, стал самым мрачным днем ихжизни, запомнившимся навсегда.

Собаку уже увезли, машина и вещи были проданы, и дом стоялпочти пустой. Теперь он производил жуткое впечатление. Новые владельцы должныбыли появиться к полудню, чтобы начать переезд, и Так оставил ключи соседям.

Большинство портящихся продуктов просто выбросили, а то, чтобыло еще пригодным в пищу, отдали Питеру.

Мучительнее всего было расстаться с домом, в котором онипрожили почти восемнадцать лет. Рэйко и Так купили его, ожидая появления насвет Кена. Сюда, в этот дом, приносили всех детей, этот дом они любили и знали,здесь Так и Рэйко вели счастливую супружескую жизнь. Рэйко остановилась,оглядываясь в последний раз и вспоминая о радостных минутах прошлого, Такподошел к ней и обнял за плечи.