Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Месяц назад.
Ночка остановилась с автоматом наготове, протянула руку:
– Отсыпь мне гаек, тут непонятные места.
– Только поднимай их потом, а то мало осталось, – Лаки положил ей в ладонь пять гаек с красными тряпичными хвостами. – Ты и аномалии видишь?
– Не все, – ответила она, не оборачиваясь. – Простые – да. Поживи с мое в Зоне, и ты тоже научишься ее понимать.
Гайка полетела вперед и вдруг побелела на лету, затем почернела, рассыпалась прахом, и красный хвост невредимым лег на стебелек травы.
– «Ржа», – прокомментировал Лаки. – Ты ее почувствовала или как?
Ночка указала вперед, нарисовала пальцем полукруг:
– Цвета ярче, видишь? Вот там, между соснами – полоса границы. Оно и просто так бывает, но лучше проверить, ведь правда? Нам незачем, чтобы все железо испарилось.
Лаки присмотрелся, но разницу в цвете обнаружил и пропел:
– «А нюх, как у соба-аки, а глаз – как у орла!..»
Аномалию обошли по дуге, но теперь двигались медленно, Ночка проверяла дорогу и водила стволом из стороны в сторону. Остановилась, обреченно глядя вперед, повернулась вполоборота:
– Скоро будет место… Особенное. Огромная «психичка», где защита не срабатывает. Будет казаться странное, но ты не верь. Кто бы ни появился и не позвал тебя – не ходи. Если попадешь под внушение, извини, я тебя немного продырявлю и утащу, пока мозги совсем не расплавились.
– А обойти никак? – поинтересовался Лаки.
– Есть горы, которые проще перелезть, чем обойти. Оно длинное, километра четыре, так что придется потерпеть.
Лаки пообещал себе, что активирует арт от «психичек» как только заметит что-то необычное. С «психичками» у него отношения не складывались – не успевал их распознавать, не замечал странностей в ощущениях и списывал все на привычные колебания настроения.
– Слушай, а когда пройдем то место, можно расслабиться? Вряд ли кто туда сунется и пройдет по нашим следам.
– Поверь, сунутся. И пройдут. «Мерцалку», да, не пройдут. Я ж почти всех их видела, это профи – ни чести, ни совести, колоссальный боевой опыт.
– Вах, баюс-баюс, – Лаки сымитировал кавказский акцент, и Ночка засмеялась. Лаки тоже улыбнулся, но напрягся, когда лес расступился, и на поляне появились деревянные дома под шиферными крышами, окруженные зарослями вишен и сирени, сбросившими листья. Скрипнула дверь, и на грунтовую дорогу улицы вышла старушка в платочке с клюкой в руке.
– Машка! Ма-ашка! – кричала она надтреснутым голосом. – Домо-о-ой!
– Это все настоящее? – спросил Лаки у Ночки.
– Я не знаю, что ты видишь.
– Ну, дома вижу, деревянные.
– Они настоящие, люди – нет. Мой тебе совет, думай о чем-то приятном, аномалия из памяти достает образы, у нас будут разные видения.
Лаки сосредоточенно кивнул, прикинул, не лучше ли пистолет убрать, чтоб ненароком не пристрелить Ночку, но решил его оставить. Девушка не стала заходить в поселок, зашагала мимо, и Лаки собрался уже обрадоваться, что пронесло, как услышал Юлин голос:
– Владька! Наконец-то я нашла тебя! Стой, Владька!
Сердце забарабанило так, что пульс стал слышен в висках, Лаки ускорил шаг, напоминая себе, что это просто морок.
– Прячешься? Бросил меня, да? Теперь ты с этой девкой?
«Бред, бред, иллюзия», – напоминал себе Лаки и смотрел в спину Ночки, думал, что куртка у нее вся в грязи, и из темно-бордовой превратилась в коричневую, и вообще, бордовый и коричневый похожи, если смотреть издали…
– Посмотри, что со мной стало!
Кто-то схватил Лаки за руку – он дернулся, оглянулся. Его Юля топталась с ноги на ногу в разорванной на груди блузке и одних трусиках, лицо распухло от слез, ресницы дрожали. Первым порывом было снять куртку и накинуть ей на плечи, но он скрепя сердце отвернулся.
– Владька, не бросай меня! Владька, помоги!
Она закричала так, словно с нее живьем снимали кожу, но Лаки нашел в себе силы больше не оглядываться. Ночка остановилась, вскрикнула, но Лаки толкнул ее в спину.
– Спасибо, – поблагодарила она, и Юлин крик стих. – Давай разговаривать, так иллюзия отступает. И еще будем рассказывать, что видим, потому что тут могут быть мутанты. Если видения совпадут, значит, они – реальность.
– Эй, – донесся знакомый бас, и Лаки невольно глянул в сторону.
Дед Сергей полз на четвереньках, держась за поломанные ребра, на губах пузырилась кровавая пена, а банда малолетних гопников била его ногами, досками, арматурой.
– Вижу своего деда. Его жестоко убивают, – Лаки отвернулся, подавив желание перестрелять отморозков. – Он погиб в пятьдесят семь. Получил пенсию, пошел выпить с друзьями. Все это время его пасли малолетние наркоманы, дождались, когда он будет один, забили до смерти. Дед у меня был мировой, на севере служил, в одиночку на медведя ходил, он справился бы с десятком молокососов в честном бою, но они нападают со спины, бьют по голове.
– Нашли убийц?
– Нет. Сказали, что это были гастролеры, но я знаю, кто точно участвовал. Мне было семнадцать. Я сам ходил ночами, притворяясь пьяным, но пряча самострел. Ничего не получилось, а наводчик, которого я подозревал, сторчался через три месяца, такие дела. Мстить стало некому.
– А я вижу… Своего парня. Его убили на моих глазах, из-за меня, по сути. Меня тогда в первый раз пытались выкрасть, и было это в цивиле, – она всхлипнула и отвернулась в сторону.
– Там, куда ты смотришь, – сказал Лаки, – в траве притаился норушник. Видишь его?
Девушка отрицательно помотала головой, Лаки посмотрел в другую сторону:
– А еще к нам бежит упырь, маскируясь под асфальт. Низ у него серый, а верх прозрачный, но щупальца на башке видны. Видишь упыря?
Ночка ответила не сразу:
– Вижу маму…
Упырь тем временем пропал. Видимо, аномалия посчитала его недостаточно мощным стрессогеном и решила подсунуть что-то поубойней.
– Мы тогда сильно поссорились, я ее оскорбила и сбежала. Если бы я знала, ах если бы…
Потом прямо перед глазами материализовалось что-то огромное, темное – Лаки выругался и защитился руками от надвигающейся на него черной воронки, по бокам которой шевелились щупальца. Стрелять было поздно. Все, хана…
Однако выстрел прозвучал, и лицо обожгло красным, Лаки оттолкнул упыря, закатившего глаза, и спокойно отметил, что у него нет части черепа. Вытер лицо ладонью. Мир замедлился. Медленно падал упырь, щупальца на морде дергались в агонии, одно шлепнуло Лаки по щеке, отрезвляя. Ночка прыгнула на него сбоку, повалила на асфальтовую дорогу:
– Опасно. Они не сразу дохнут, в агонии могут и покалечить.