Явсе улажу, аесли не получится,вышнырну тебяиз своей жизни...

Наверное,тогда она проявиладушевную слабость.Возможно, нужнобыло уйти самой,не дожидаясь,когда ее вышвырнут.Она испугалась.Испугаласьи пересталапить. Совсем,даже легкиекоктейли, дажешампанское.

Натыбольше нет.Ната не сталавышвыриватьее из своейжизни, а ушласама. Значит,бояться большенечего. Значит,можно почувствоватьсебя порочнойи почти свободной.Может быть, ейдаже удастсязабыться иуснуть.

Марташла по коридорутихо, едва лине на цыпочках:не хотела, чтобыэти двое, отгородившиесяот всего миратяжелой дубовойдверью, ее услышали.

Домспал. Или неспал, а притворялсяспящим. Поскрипывалпаркетинами,шелестел сквозняками,потрескивалдогорающимив камине дровами.Она не пошлав столовую,знала, что Зинаидане оставит наночь стол неубранным,направиласьсразу в погреб.

Винныйпогреб в подваледома организовалеще СавваСтрельников.Марта, родившаясямного позжеего смерти, таки не научиласьназывать егодедом. СавваСтрельниковбыл эстетом,ценил красотуво всех еепроявлениях.К концу жизнидорогие винасделались егослабостью.Пожалуй, любовьк хорошим винамбыла единственным,что объединялоих с Натой. Нетак давно бабушкапереоборудовалапогреб, оснастивего по последнемуслову техники.Влажность,температура,освещенность...Десятки незначительныхи архиважныхмелочей.

Можнобыло ограничитьсяконьяком иливиски, но Мартевдруг захотелосьименно вина.Какого-нибудьособенного,с историей илегендой, именнотакого, котороелюбила Ната.

Приглушенныйсвет зажегсяавтоматически,стоило лишьоткрыть дверь.Убегающие внизкаменные ступени,неоштукатуренныекирпичныестены, присыпанныйгравием поли тонущие вполумракедубовые стеллажи.В погребе оказалосьхолодно, Мартапоежилась,придерживаясьза стену, спустиласьпо крутой лестнице.Бутылок быломного: дорогихи не очень. Наотдельномстеллаже хранилисьуникальныеэкземпляры,на которыеможно любоваться,но нельзя оскорблятьдаже прикосновениями.Нет, Марта нестанет нарушатьтрадиций, непокусится напочти музейныйэксклюзив, ейвполне достаточносамого обычногобелого вина.Ну, может, несамого обычного,но уж точно неколлекционного.

...Дверьзахлопнуласьпочти бесшумно,Марта дажеиспугатьсяне успела. Мгновениемпозже и безтого неяркийсвет погасокончательно,а погреб погрузилсяв кромешнуютьму. Даже тутМарта не испугалась— скорее слегкавсполошилась.Дверь наверняказакрылась из-засквозняка.Девушка сунулапод мышкуоблюбованнуюбутылку вина,осторожно, шаряпо стене рукой,поднялась полестнице, подетской привычкепро себя отсчитываяступеньки. Ихдолжно былооказаться ровносорок восемь.

Дверьоказаласьзаперта... Изахлопнул еене сквозняк,а человек. Непросто человек,а человек, живущийв доме. Зачем?Интересныйвопрос, но всложившейсяситуации естькуда болееактуальныевопросы. Какей теперь выбраться?

Входв погреб находитсяв кладовке, вкладовку заходятхорошо, еслираз в несколькодней. Дверьжелезная, стенытолстенные.Ори не ори, никтоне услышит. Ихолодно здесьне по-летнему.Кажется, надисплее у входабыло плюс двенадцать.А Марта в джинсахи тонкой майке.Свитер и, самоеглавное, мобильныйтелефон осталисьв комнате. Шлатихо, на глазаникому не попадалась.Станут ли ееискать?

Вэтом доме, гдесо смертью Натыкаждый сталсам по себе,никому ни докого нет дела.

Подумаешь,пропала Марточка!А может, и непропала вовсе,а просто свалилав город. Ну ичто, что машинав гараже, а онана такси уехала!А телефон идокументы посвоей дуростии рассеянностизабыла. Это жеМарта — белаяворона могущественногоклана Стрельниковых.Да и к клануона отношениеимеет весьмаопосредованное,можно сказать,вообще никакогоотношения неимеет...

Чтоже будет?

Мартаопустиласьна каменныеступеньки,кожей чувствуяисходящий отних холод, невидимуюв темноте бутылкуаккуратнопоставиларядом. О том,что будет, еслиее не найдутв ближайшиечасы, думатьне хотелось,потому чтоперспективыоткрывалисьнехорошие, еслине сказать —страшные. Еслиона не умретот голода ижажды, если незадохнетсяиз-за недостаткакислорода, точто делать стемпературой?Что происходитс человекомна холоде и какбыстро этопроисходит?

—Двенадцатьградусов — этопочти лето! —сказала онагромко, и голосзаметался подкаменнымисводами погребка.— Прохладноелето, — добавиладевушка ужене так уверенно.— Прорвемся!

Летов погребе получалосьне просто прохладное,всего за несколькоминут оно перетеклов глубокуюосень. Температурастремительнопадала. Холодвпивался в кожутысячами невидимыхигл, срывалсяс губ хрустальнымиоблачками,убаюкивал. Тот,кто ее запер,был нетерпелив.Плюс двенадцатьградусов — этослишком медленно,слишком гуманно,вот если поменятьплюс на минус...

Мартауговариваласебя не паниковатьи не срыватьсяв истерику.Ничего не вышло.Ужас сжал горлоледяными лапами,выстудил позвоночник,швырнул к запертойдвери.

Онасорвала голосот крика, в кровьразбила о запертуюдверь костяшкипальцев. Оставленнаяна ступенькахбутылка покатиласьвниз по лестнице,в уже по-январскиморозном воздухеостро запахловином.

Мартапересталакричать, прижаласьлбом к затягивающейсятонкой корочкойинея двери.Бесполезнаятрата сил! Ночьюее никто искатьне станет, еслии хватятся, толишь утром. Воттолько беда— утром спасатьуже будет некого.«И эксклюзивнаяколлекция винпропадет», —мелькнула вголове совсемуж глупая мысль.Она, конечно,не эксклюзиви натвориластолько, чтострашно вспоминать,но переживатьиз-за вина, когдасобственнаяжизнь виситна волоске...

Слезыбыли горячими.Они прочерчивалина щеках огненныедорожки, а потомзамерзали,превращаясьв маленькиесоленые льдинки.Озноб становилсявсе сильнее,переходя издрожи в пляскусвятого Вита.А терпкий винныйзапах уже невоспринималсязамерзшимирецепторами.

Вино!От алкоголявсегда становитсятеплее...

Мартапочти сбежалапо лестнице,нашарила втемноте стеллаж,взяла первуюпопавшуюсябутылку, прижалак груди, словномладенца. Разумшептал, чтовино не поможет,что, вероятно,даже усугубит,но она гналаэти мысли прочь.Если алкогольне согреет, тонавернякапоможет умеретьпочти без мучений.Вот как быстроона сдалась.Девочка Марта,привыкшая житьсвоим умом исвоими силами,испугаласьхолода, приготовиласьумирать...

— Мыеще повоюем!— Она хотелакрикнуть. Громко,так, чтобы тасволочь, котораяобрекла ее наэту страшнуюсмерть, услышалаи поняла, чтоМарта не сдастсябез боя. Но вместокрика получилсяслабый хрип.Голос она сорвалаеще в самомначале, умиратьпридется вбезмолвии. Вбезмолвии, нонавеселе!