Смерть мужа поставила Татьяну Петровну в тяжелое юридическое положение. Она сама считалась уже лично свободной и имела право на наследство, а вот ее сын переходил теперь к родственникам Ивана Костомарова – помещикам Ровневым. Эти Ровневы, откровенно шантажируя Татьяну Петровну, предложили ей за 14 тысяч десятин плодородной земли жалкие 50 тысяч рублей ассигнациями и «вольную» ее сыну. Поставленная в безвыходное положение женщина немедленно согласилась.

Мать вынуждена была перевести Николая из престижного московского пансиона в более дешевый пансион в Воронеже. Уровень преподавания там был очень низким, мальчик шалил от скуки, и спустя два года его отчислили. Николай Костомаров поступил в гимназию, затем в Харьковский университет…

Природная живость характера Костомарова и низкий уровень преподавания не давали ему возможности серьезно сосредоточиться на предметах. Он увлекался то одним, то другим, пока в Харькове не появился талантливый историк-медиевист Михаил Михайлович Лунин. Именно его лекции повлияли на выбор профессии молодым Костомаровым. «…Я пришел к убеждению, – писал он, – что историю нужно изучать не только по мертвым летописям и запискам, а и в живом народе». Костомаров выучил украинский язык. «Любовь к малорусскому слову более и более увлекала меня, – вспоминал Костомаров, – мне было досадно, что такой прекрасный язык остается без всякой литературной обработки и, сверх того, подвергается совершенно незаслуженному презрению». Со второй половины 1830-х годов он начал писать по-украински, под псевдонимом Иеремия Галка, и выпустил в свет две драмы и несколько сборников стихотворений, оригинальных и переводных.

Быстро продвигались вперед и его занятия по истории. В 1840 году Костомаров выдержал магистерский экзамен. Его первая диссертация «О причинах и характере унии в западной России» была признана возмутительной и сожжена, зато вторую – «Об историческом значении русской народной поэзии» – он успешно защитил.

В 1846 году совет Киевского университета избрал Костомарова преподавателем русской истории. Его лекции сразу стали очень популярными. Костомаров и его ученики составили небольшой народнический кружок, который сами они назвали тайным обществом Кирилла и Мефодия. Они мечтали о создании славянской политической общности и об изменении строя в Российской империи.

В тайное общество входили фольклорист Пантелеймон Кулиш, публицист и педагог Николай Гулак, журналист Василий Белозерский. Самый известный из членов этого тайного общества – Тарас Григорьевич Шевченко, выдающийся украинский поэт и художник. Всего в тайном обществе насчитывалось двенадцать человек. Задачей общества Кирилла и Мефодия являлась либерализация политической и культурной жизни в России и создание панславянского союза народов, куда должны были войти Украина, Россия, Польша, Чехия, Сербия и Болгария. Высшая законодательная власть должна была принадлежать двухпалатному сейму, исполнительная – президенту. Осуществления своих политических целей общество предполагало добиться исключительно мирным путем, путем реформ. Идеалами общества были свобода, равенство и братство: отмена крепостничества, ликвидация сословий. Особым пунктом они выделяли доступность образования. «Помимо нашей воли стал нам представляться федеративный строй, как самое счастливое течение общественной жизни славянских наций… Во всех частях федерации предполагались одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер и монеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожение крепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, единая центральная власть, заведующая сношениями вне союза, войском и флотом, но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям, внутреннему управлению, судопроизводству и народному образованию».

Общество просуществовало около двух лет, а затем один из студентов написал донос, и все кирилло-мефодиевцы были арестованы. Костомарова после года заключения в Петропавловской крепости отправили в ссылку, Шевченко угодил в солдаты, другие отправились в тюрьмы и на каторгу.

Есть сведения, что по возвращении из ссылки некоторые из кирилло-мефодиевцев создали новые тайные общества – по-украински «громады». Первая громада была учреждена в Санкт-Петербурге. Громады существовали в Киеве, Полтаве, Чернигове, Одессе, Тернополе, Львове, Черновцах, Стромах.

В декабре 1849 года в петербургских газетах было опубликовано следующее сообщение: «Пагубные учения, породившие смуты и мятежи во всей Западной Европе и угрожающие ниспровержением всякого порядка и благосостояния народов, отозвались, к сожалению, в некоторой степени и в нашем отечестве. Но в России, где святая вера, любовь к монарху и преданность престолу основаны на природных свойствах народа и доселе хранятся непоколебимо в сердце каждого, только горсть людей, совершенно ничтожных, большею частью молодых и безнравственных, мечтала о возможности попрать священнейшие права религии, закона и собственности. Действия злоумышленников могли бы только тогда получить опасное развитие, если бы бдительность правительства не открыла зла в самом начале».

Далее следовал пространный рассказ о том, что служивший в Министерстве иностранных дел титулярный советник Буташевич-Петрашевский возымел замысел на ниспровержение государственного устройства. Для распространения своих преступных намерений он собирал у себя молодых людей разных сословий. «Богохуление, дерзкие слова против священной особы государя императора, представление действий правительства в искаженном виде и порицание государственных лиц – вот те орудия, которые употреблял Петрашевский для возбуждения своих посетителей! В конце 1848 г. он приступил к образованию, независимо от своих собраний, тайного общества, действуя заодно с поручиком лейб-гвардии Московского полка Момбелли, штабс-капитаном лейб-гвардии Егерского полка Львовым 2-м и неслужащим дворянином Спешневым». Момбелли предложил учреждение тайного общества под названием «Товарищества»; Львов определил состав общества, а Спешнев написал план восстания.

Следствие установило, что 21 подсудимый, в большей или меньшей степени, но все виновны «в умысле на ниспровержение существующих отечественных законов и государственного порядка». Суд определил «подвергнуть их смертной казни расстрелянием». Еще двоим наказание было назначено иным. Отставного подпоручика Черносвитова, виновного лишь в том, что обнаружил «самый вредный образ мыслей», решено было оставить в сильном подозрении и сослать на жительство в одно из отдаленных мест империи; сына почетного гражданина Катенева, по случаю помешательства в уме, оставить без приговора вплоть до выздоровления.

Далее следовал поистине иезуитский пассаж: «Его величество, по прочтении всеподданнейшего доклада Генерал-аудиториата, изволил обратить всемилостивейшее внимание на те обстоятельства, которые могут в некоторой степени служить смягчением наказания, и вследствие того высочайше повелел: прочитать подсудимым приговор суда при сборе войск и, по свершении всех обрядов, предшествующих смертной казни, объявить, что государь император дарует им жизнь, и затем, вместо смертной казни, подвергнуть их следующим наказаниям…»[31]