«Попадья встречает:

– Что, батька, купил семь сёл, семь деревень?

– Каких, свет?

– Как же, Фомка-шут от тебя приезжал да семьсот рублей денег взял!

– Ах он вор этакой! Нечего сказать: славную сшутил шутку!» (РНС. С. 592).

Фомка-шут обворовал попа, но в контексте других сказок о попах это выглядит как месть за их собственное воровство. Так, в сказке «Поп и дьякон» речь идёт о воровстве попа и дьякона. Последний воровал у мужиков лошадей и прятал их в лесу, а первый указывал по чёрной книге, в каком месте находятся украденные лошади. За это мужики выкладывали попу-воро-жею сотенку.

«Мужики сотенку вынимали, алчному попу в руки давали. Сотенку поп взял, про лошадей им рассказал:

– Идите в поле, лошади в рву стоят, аржану соломушку едят.

Мужики в поле пошли и лошадушек нашли» (там же. С. 595).

В наших пословицах отражено двойственное отношение к богу.

С одной стороны:

Бог не как свой брат, скорее поможет; Ни отец до детей, как Бог до людей; Божья любовь безгранична; С верой нигде не пропадёшь; Во времени подождать: у Бога есть, что подать; Кто перекрестясь работает, тому божья помощь; Сей, рассевай, да на небо взирай.

С другой стороны:

На Бога надейся, а сам не плошай; Святой Боже пахать не поможет; Паши не для Иисуса, а ради хлеба куса; Бог не велит хвостом шевелить, а только кончиком; Что Богу дали; то, считай, уже потеряли; Вот тебе, Боже, что нам негоже; Где страх, там и Бог; За Богом пойдёшь – ничего не найдёшь; Бог и перстов на руке, и листа на дереве не изровнял; Взял бы боженьку за ноженьку да и об пол.

Досталось от наших пословиц и попам:

Попу лишь палец покажи, а уж он найдёт, какой в том грех; Людское горе попов кормит; Поп что клоп – людскую кровь пьёт; Поп в церковь идёт – о девках думает, поп в трапезу ковыляет – о рюмочке помышляет; Храбрых в тюрьме, мудрых на кабаке, а глупых искать в попах; Попа и дурака в один угол сажают; Из ста попов – девяносто девять дураков.

Особенно возмущался наш народ ненасытностью и жадностью попов:

Поповские глаза завидущи, руки загребущи; Попово брюхо из семи овчин сшито; У попа брюхо легче пуха – на свадьбе поел, на поминки полетел; Родись, крестись, женись, умирай – за всё попу деньгу подавай; Попу да вору дай хоть золота гору – им всё мало; Поповские карманы – бездонная бочка.

Смешение язычества с христианством в образе чёрта

Особое место среди мифологических и сказочных персонажей занимает чёрт. В нём смешаны черты, унаследованные им, с одной стороны, от языческих персонажей – водяного, лешего и тому подобной нечисти, а с другой, от библейского дьявола (сатаны).

С одной стороны: «Образ чёрта в народных представлениях и связанных с ними фольклорных рассказах нередко соединяется с образом водяного, лешего, даже домового. “Народ думает, что черти живут в болотах, мельницах, банях. Они приходят в деревню ночью и уносят то, что не благословясь положено, иногда проклятых детей”, – писал новгородский краевед К. Черемхин в конце XIX в.» (Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975: www.e-puzzle.ru).

С другой стороны: «Дуализм этих легенд (о боге и дьяволе. – В. Д.), противопоставляющих доброе и злое начало, очень ярко сказался в следующей легенде, записанной А. Филимоновым в той же Пензенской губернии: “Долго бог носился по воздуху и вот один раз заметил, что он не один на свете, что в воде плавает что-то. Это был сатана. „Ты как сюда попал?” – спрашивает сатану бог. – „А ты как?” – „Да я всемогущий бог”, – отвечал господь. – „Да и я не бессильный”, – сказал сатана. – „Ну, давай каждый сотворим для себя помощников”, – сказал бог. Господь велел сатане достать со дна моря земли, камня. Сатана достал. Тогда бог ударил о камень своим жезлом. Из камня вылетели искры, из которых бог и сотворил архангелов и ангелов, которые и полетели на небо. Сатана тоже ударил посохом об куски земли, из неё вылетели брызги, и эти брызги он обратил в бесчисленную силу бесов, которые и рассеялись всюду”» (там же).

Бесы – это черти. Их характерная черта – многоликость. Они представлялись людям то в образе человекообразных обезьян с длинным хвостом и рожками, то в образе обычных людей, то в образе змей, собак или свиней и т. д.

О многоликости чёрта у Э. В. Померанцевой читаем: «Чёрт чаще всего в легендах и сказках является человеку в образе антропоморфном (странника, соседа, женщины и т. д.), реже в образе змеи, собаки, свиньи и т. д. Например, в Саратовской губернии было записано несколько рассказов о том, как чёрт приходил к женщинам в образе уехавшей или умершей матери. В образе мужа он являлся к солдатке, которая в результате этого родила урода с двумя головами, четырьмя ногами и руками. К старухе Е. Колпачёвой чёрт летал огненным змеем, принимая в доме облик её покойного старика» (Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975: www.e-puzzle.ru).

В сказке «Заколдованная королевна» солдат встречает чертей, которые выглядят как купцы. Правда, котёл, в котором они готовят своё варево, ключом кипит, хотя огня под ним и в помине нет:

«Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котёл висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.

“Экое диво! – подумал солдат. – Огня не видать, а варево в котле так и бьёт ключом; дай поближе взгляну”. Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:

– Здравствуйте, господа честные!

А того и невдомек, что это не купцы, а все черти» (РНС. С. 276–277).

Несмотря на то, что чёрти – нечисть, а стало быть, их следует бояться, в сказках они изображаются в жалком виде. Так, в сказке «Чёрт-заимодавец» чёрт выступает в роли незадачливого заимодавца. Он дал мужику взаймы целую тысячу. Отправился чёрт на следующий день возвращать долг, но мужик стал кормить его завтраками:

«Мужик опять велел прийти завтра. Так ходил он сряду несколько дней. Мужик однова говорит ему:

– Чем тебе часто ходить ко мне, то я вывешу на воротах моих доску и напишу на ней, когда тебе приходить за долгом.

Ладно, – ответил чёрт и ушёл.

Мужик написал на доске: “Приходи завтра” – и повесил её к воротам» (там же.