— Да что же это такое? — завопила я. — Не пропадать жедобру? Или хочешь, чтобы все мое досталось этой алчной Нине Аркадьевне? Этойкильке с аппетитом акулы?

— Этого я не хочу, но, кроме меня, есть же и другие жертвы,— напомнила Нелли. — Вот Клавдия, к примеру. Она твоя сестра…

— Клавдия — старая дева. У нее нет Саньки. И вообще, с нейне все ясно. Если это она заложила меня Нине Аркадьевне, то с какой статизавещать мое добро предательнице?

Однако Нелли стояла на своем. Она наотрез отказывалась бытьнаследницей. Мне пришлось долго ее убеждать, прежде чем она все же согласиласьна завещание. В конце концов мы отправились к нотариусу, где я со всеминеобходимыми формальностями передала Нелли все свое движимое и недвижимоеимущество, естественно, в случае моей смерти.

После нотариуса мы, как я и планировала, отправились кКлавдии. По дороге Нелли еще долго меня пилила, удручаясь, что теперь вопасности находится и она, а главное, и Санька. И допилилась до того, что явскипела.

— Знаешь, — закричала я, — иди к черту, мне все это надоело.Сколько можно зудеть о моей смерти. Неужели не ясно, что слышать это не оченьприятно? Подруга ты мне или нет?

— Подруга, — виновато подтвердила Нелли.

— А если подруга, тогда поддерживай и утешай, а не сыпь мнесоль на раны. И она начала утешать.

— Правильно, — заявила Нелли, — это завещание — бессмыслицасо всех сторон. Только зря потратила сто рублей. Мне это, как собаке пятая ногаили зайцу лыжи. Тебя все равно не убьют.

Ну вот, еще лучше. Теперь она уже сожалеет, что можетникогда не получить наследства. Где ее психологические мозги?

— Нелли, — воззвала я к ее разуму, — посуди сама, в чембессмыслица? Если я умру — наследницей будешь ты, а не Нина Аркадьевна, вот чтоважнее всего. Если я останусь жива — прекрасно. Когда-нибудь я все равно умру.Тогда имущество достанется моему крестнику Саньке. Я все-таки ему тоже мать,хоть и крестная. И с какой-то стороны хорошо, что на меня покушаются. Я быникогда не дошла до нотариуса, а так совершила разумный поступок. Уф! Дажелегче стало, честное слово.

Этот довод показался Нелли настолько убедительным, что онапереключилась на Клавдию.

— Не может Клавка влюбиться, — принялась она твердитьстарое.

— Почему? Мне это не кажется таким уж невероятным, —вступилась я за сестру.

— А мне кажется. Когда влюбляется женщина?

— Когда?

— Женщина влюбляется тогда, когда у нее есть шанс бытьлюбимой. Посмотри на Клавдию — разве у этой уродины есть шанс? Поставь васрядом — мать и дочь. Имею в виду не сходство, а возраст.

— Кто дочь? — ревниво поинтересовалась я. Нелли усмехнулась.

— Ты, естественно, хотя она моложе. Против такого аргументанечего возразить, и я смягчилась.

— Хорошо, может, ты и права. Может, Алиска и в самом делеприсочинила. Сейчас узнаем.

Мы въехали во двор, и Нелли, по обычаю, посигналила. Клавдиявышла на балкон, обрадовалась, помахала рукой.

Она, конечно, человек принципиальный и лгать не любила, ноодно дело не любить, а другое — не уметь. К тому же я знала, что Клавдия, когдаей это удобно, прекрасно умела не договаривать. Просто не договаривала доконца, оставляя самое важное за пределами беседы.

Поэтому я решила задать вопрос в лоб, не давая времени нараздумье. Клавдия слишком умна, чтобы заходить к ней издалека. Поэтому я вошлав дверь с таким вопросом:

— Как могла ты скрыть от меня то, что рассказала Алиске?

Клавдия виновато пожала плечами.

— Сама не пойму, — призналась она. — У твоего гроба мнестало тоскливо.

Нелли стояла как громом пораженная и переводила взгляд сменя на Клавдию. Вид у нее был наиглупейший. Я победоносно посмотрела на нее:мол, что я говорила, тоже мне психоаналитик.

— Кто же он? Я его знаю? — не теряя времени, приступила я кдопросу.

— Не знаешь, — обреченно ответила Клавдия. — Мыпознакомились случайно. Раньше он был инженером, а теперь занимается бизнесом.

— Удачно? — включилась в допрос и Нелли.

Клавдия замялась. Представляю, как тяготила беднягу ееоткровенность.

— Не очень, — призналась она. — Собственно, рассказыватьбольше нечего. Он уехал, и все закончилось. Иногда шлет письма из разных концовстраны. Я была коротким эпизодом в его жизни, но мне хоть есть что вспомнить.

Я пожалела Клавдию и решила прекратить допрос. Нелли тожелюбопытная, но не бессердечная.

— Ну и фиг с ним, — сказала она. — Мы не за этим, а простотак, соскучились. Чаем напоишь?

— Конечно, — обрадовалась Клавдия, — только заварки нет.

— Все ясно, — сказала я. — Только сегодня на меня не рассчитывайте.У меня ЧП — сумочку потеряла.

Я не захотела рассказывать подробности, посколькувыяснилось, что Клавдию можно легко вызвать на откровенность.

«Зачем Нине Аркадьевне знать о каждом моем шаге», — подумалая.

Пока Нелли ездила за продуктами, мы с Клавдией болтали накухне. Точнее, болтала я. Клавдия поддерживала беседу любезным молчанием.Вдруг, прямо посередине беседы, на меня опять нахлынула обида.

— Клава, и все же, как ты могла скрыть от меня тo, чтозапросто рассказала чужой Алиске? — воздев руки и трагически закатив глаза,вопросила я. — Мне казалось, что нет у тебя подруги ближе меня.

— Правильно казалось, — со вздохом подтвердила Клава. — НоНелли сказала, что Алиса твоя самая лучшая питерская подруга. Пойми, там, утвоего гроба, слова «питерская подруга» приобрели особый смысл. Я испыталатакое одиночество… Тебя нет в живых, Питер далеко… Тоска…

— Все ясно, — резюмировала я, — Алиска подвернулась подруку. Это она умеет.

— Не знаю, может быть. Не стоит торопиться с оценками. Мнепросто хотелось прикоснуться к тебе хотя бы своей тайной. Я же не знала, что тыжива, иначе никогда бы не совершила этой глупости.

— Понятное дело. Прости меня за назойливость, но позарезхочется знать, как он выглядит. Клавдия встрепенулась.

— У меня есть фотография. Вот так удача. Об этом я даже имечтать не могла. «Воистину сегодня счастливый день», — подумала я, напрочьзабыв о покушении и, главное, об утрате сумочки.

— Тащи сейчас же эту фотографию сюда, — приказала я. — Покане пришла любопытная Нелли.

Клавдия, удивляя своей резвостью, выбежала в комнату, где унее спальня.