– А кто говорит про четыре дня, Малахова?

– Никулин говорит.

– А-а-а-а, ну да, ну да. Никулину верить можно и нужно. Он о своем алиби позаботился, Малахова. И сумку с продуктами в холодильнике оставил с чеком из магазина. С его слов, и посуды набил, и водки расплескал. С его слов. А ты и уши развесила. И вот, чтобы ты была бдительнее, Малахова, и осторожнее, поедешь к нему домой. И проверишь наличие пакета с мусором, который он оставил под вешалкой. С его слов, – закончил Бодряков противным скрипучим голосом. Швырнул ей ключи через стол. – Пакет тот упакуешь, как следует, и доставишь в лабораторию. Пусть наши эксперты поколдуют над мусором. Найдутся, нет, в той водке следы психотропного вещества, выбившего Никулина на четыре дня из памяти. Да, про понятых не забудь. Иначе все добытые нами вещественные доказательства не будут иметь веса в суде.

Он даже не взглянул на нее! Даже не отметил, как она прекрасно сегодня выглядит! Какая на ней красивая новая блузка. И каблучки. Скользнул по ней равнодушным взглядом и отправил рыться в мусорном пакете в квартире подозреваемого.

Все! Хватит! Она перестанет мечтать об этом черством, равнодушном человеке, коротающем вечера у телевизора в обществе пакета с семечками. Она просто согласится пойти на свидание с симпатичным парнем, живущим этажом ниже в ее подъезде. Он уже несколько раз приглашал ее в кино. Однажды пригласил в театр на премьеру, билеты на которую были распроданы задолго до того, как были развешаны афиши. Ей очень хотелось сходить, очень. Но почему-то отказалась. Сочла, что тем самым предаст Бодрякова.

Дура! Когда наконец поймет, что ему на нее плевать! Да и кто сказал, что у него никого нет? Полковник Сидоров? Ну да, ну да! Много он знает. И даже знает, кто каждое утро наглаживает Бодрякову новые сорочки. Аня насчитала четыре за минувшую неделю. И даже знает полковник Сидоров, ради кого Бодряков так тщательно выбривает лицо каждый день. Трехдневная щетина предана забвению.

Точно! Точно у него кто-то появился! А она просмотрела, дура.

Аня подошла к своему столу, выдвинула ящик, достала из коробки пару новеньких резиновых перчаток. Швырнула их в сумочку, взяла ее в руки и направилась к двери. Ключи от квартиры Никулиных она сгребла со стола Бодрякова мимоходом.

Бодряков не сказал ей в спину ни слова. Но почему-то ей показалось, что он сопроводил ее уход тяжелым вздохом. Наверняка показалось.

Машина не захотела заводиться с первого раза, прокапризничав семь минут. Она нарочно засекла. Проспект был забит машинами, и она проторчала в пробке полчаса. А как же еще! Если уж портиться дню, то во всех направлениях!

Во дворе дома, где проживал Геннадий Никулин, не было ни одного свободного парковочного места. И она, поколесив по двору, уехала к магазину, соседствующему с домом, где проживал до задержания подозреваемый. Оставила машину там. А потом вдруг решила зайти и поговорить с кассирами. Ее никто об этом не просил. Бодрякову все давно было ясно. Единственное, чего ему недоставало, это чистосердечного признания. Ну, и тела Супрунова. Опрашивать возможных свидетелей, чтобы подтвердить алиби Никулина, было будто уже и ни к чему.

То ли хватку терял капитан, то ли сверху на него давили и торопили, Ане было непонятно. Вчера, когда они нагрянули к Никулину, она подчинилась, а сегодня решила действовать назло.

В мини-маркете было пустынно. Кассирша – молодая, длинноволосая девица – позевывала, копаясь в телефоне. Вдоль прилавков самообслуживания бродили три одинокие фигуры, ворочая упаковки с продуктами, выставленными на распродажу.

– Добрый день, – Аня показала кассирше служебное удостоверение. – У меня к вам будет несколько вопросов.

– Чё, прямо здесь, что ли? – вытаращила девушка темные глаза в густой подводке. Повела вокруг себя руками. – Я же на работе. У меня покупатели.

– Пока они выбирают товар, я задам вам несколько вопросов. Уверяю, это не займет много времени. Все, что мне от вас нужно, это информация об одном из ваших постоянных покупателей.

Аня решила стоять насмерть, день и так не задался, а тут еще разукрашенная кассирша капризничать будет! Ага, как же!

– Нет у меня никакой информации о покупателях, – буркнула девица, нехотя выключая телефон и убирая его в карман ярко-синего форменного халата. – Я с ними не знакомлюсь.

– И все же… – Аня достала из сумочки фотографию Никулина, сделанную фотографом в их отделе. – Этот человек несколько лет посещал ваш магазин. Не думаю, что лицо его вам покажется незнакомым.

На фото кассирша едва взглянула.

– Он несколько лет посещал, а я тут всего два месяца работаю.

– То есть вы утверждаете, что никогда его не видели?

– Может, и видела. – Она покосилась на фото в руках Ани. – Ну точно, видела. Но как зовут, не знаю.

– Четыре дня назад, – Аня назвала точную дату, – чья была смена?

Девушка закатила глаза, пошевелила губами, подсчитывая.

– Ну моя, а что? – отозвалась она настороженно. – Я как четыре дня назад заступила, так и не менялась еще. Напарница в больницу слегла. Приходится за двоих пахать. Обещали материально компенсировать.

– Замечательно, – слегка качнула головой Аня. Положила фото Никулина на пластиковую монетницу. Ткнула в фото пальцем. – Этот человек четыре дня назад отоваривался у вас в магазине.

– Возможно, – девушка пожала плечами.

Она перестала тревожиться, когда поняла, что вопросы дамы из полиции не коснутся ее лично.

– Что он у вас покупал, не помните?

Аня понимала, что вопрос дурацкий. Вряд ли та что-то помнила. Но не задать его не могла.

– Наверное, то же, что и всегда. – Девушка покосилась на фотографию. – Он в последнее время ничего, кроме молочки и хлеба, не покупает.

– А что из молочной продукции он обычно берет?

– Всего понемногу. Молоко, кефир, творожный продукт. Все недорогое обычно. Но дату вычитывает всегда тщательно, как вон эти, божьи цветы. – Она с фырканьем ткнула пальцем в силуэты трех пожилых женщин, медленно бродивших с пустыми корзинками между стеллажами. – Ходят, ходят сюда, как на работу. Роются, роются, а купят на копейки. А мне, между прочим, с продаж тоже премия капает. А какая тут может быть премия с такой клиентурой!

– Вспомните, пожалуйста, когда этот человек был здесь последний раз, он покупал водку?

– Водку?! – изумленно распахнула глаза девушка и тут же принялась расправлять склеившиеся реснички в уголке левого глаза. – Не было водки. Он давно ее не берет. Вернее, не так давно перестал ее брать. Но вот четыре дня назад, если это было четыре дня назад, он точно водку не брал. Он все с сумочкой дамской такой. Кефирчик, сметанка, молочко.

– Странно, – проговорила Аня, убирая фотографию в сумочку. – А он утверждает, что пил беспробудно все минувшие четыре дня.

– Если и брал, то не у нас. Извините. – И девушка принялась сканировать пакеты с гречкой, которую начала выкладывать из корзинки пожилая худощавая женщина.