все забыли, и вполне можно бы вернуться. Да что теперь слезы лить? Всё прошло, и возврата нет! — В голосе Тимофея слышалось отчаяние и безвыходность положения, — Может, вернёмся, а? По течению легче будет идти.

— Ну…я не знаю, Тимошка, — неуверенно ответил Таган. — Я бы не осмелился.

— Так и будем двигаться в неизвестность!? А что нас там ждёт? Земли незнакомые, народы чужие. Сможем ли мы прижиться там? Боюсь за Настю.

От каравана не стали отставать и продолжали двигаться со всеми. И почти две недели спустя пристали к посёлку из юрт и незнакомых людей. Они с подозрением разглядывали Тимофея и Настю, это сильно беспокоило Тимошку. Все наняли коней и верблюдов, а Таган узнал дальнейший путь каравана. Он шёл всего день или два до реки Бия. Там опять лодками по течению Оби. Дальше Таган ничего не узнал.

— Вот это да! — воскликнул Тимофей с удивлением. — Значит, опять будем на Оби! Стоило столько трудностей и мук терпеть, чтобы вновь оказаться на той же реке!

— Так тысячи вёрст на полдень будет, — возразил Таган. — А дальше не узнал.

Уже надвигалась зима, когда лодки пристали к берегу и какие-то вооружённые кочевники схватили наших путешественников и с силой затолкали в свои лодки. Со связанными руками их повезли дальше на полночь. Обь ещё не полностью покрылась льдом. И что теперь ждало пленников — никто из них не знал.

А на следующий день исчез Таган. И всё попытки узнать о нём хоть что-то не увенчались успехом. Понимали, что стали пленниками, и участь Тимофея и Насти оказалась плачевной. Где их остановка, они не знали, и их никто не понимал.

Глава 13

Оглушённые рабством и полным отчаянием, Тимофей с Настей уже второй месяц тащились в неизвестность. То по рекам, где Тимофей до одури грёб тяжёлым веслом, то на верблюдах. Чуть полегче, но тоже приходилось бегать вдоль каравана, выполняя разную работу.

Настя тоже не сидела, сложа ручки. Хоть и была очень молодой, но хозяева не давали и ей сидеть без дела. Готовила еду, собирала топливо, а это было делом не таким простым, как вдоль сибирских рек. Здесь были голые степи и с непривычки наши путешественники вовсе затосковали в безбрежных просторах Азии.

А в большом кыргызском посёлке у слияния Оби с Иртышем, куда добрались лишь в конце марта, Тимофей узнал, что выдал их Таган. За обещание освободить его и отпустить на всё четыре стороны.

— Кто бы мог подумать! — сокрушался Тимошка, жалуясь Насте в те редкие минуты, когда удавалось повидаться. — Вот сука! Сколько лет жили бок о бок, и ели из одной миски — и на тебе! Нет, ему так просто не избежать божьей кары, сволота!

— Да, тятя, — соглашалась Настя. — Такого никак нельзя было ожидать от Тагана. А знаешь, тятя, меня уже никто Настей не называет. Здесь больше вторым именем. И ты мог бы хоть иногда называть меня Минбелика. Или просто Мина или Бика. А?

— Ну и придумала! — возмутился отец. — Может, ещё каким собачьим или конским именем тебя называть? Хотя… Я подумаю…

— Зато хоть как-то напоминает что-то русское. Окончание, например.

— Ладно тебе! Мне пора, а то нагайкой получу по спине. И так весь исполосован за строптивость. Смотри, хоть ты живи поспокойнее, моя девочка.

— Ты, тятя, лучше о себе беспокойся. У меня и так намного лучше, чем у тебя.

— Ну и слава Богу, милая моя! Ты хоть знаешь, куда мы двигаемся?

— Нет времени узнавать. Да и что могу, если мало ещё слов знаю. К чему это нам? Обойдёмся и так. Хоть холода заканчиваются и то благо. А знаешь, что я вчера услышала? Не догадаешься!

Тимошка вопросительно глянул на дочь, торопясь уйти. И та тоже поспешила:

— Русские слова услышала! Ругался кто-то по-русски. Но я не всё поняла. Иди уж, грозятся. Потом доскажу.

Заявление Насти сильно взволновала Тимофея. Откуда тут русский? Хорошо бы узнать. Да как, если столько работы, что в гору некогда взглянуть.

Лишь через пару дней он опять встретил дочь на привале, и они смогли чуток поговорить. И Тимофей тут же спросил о русском:

— Ты его видела? Может, слышала?

— И видела и слышала, тятенька! Только он на русского не похож. Так что ты и признаешь его за русского.

— Что-нибудь узнала о нем? Откуда тут взялся?

— Очень мало узнала. Лишь то, что он верит в Аллаха. Видела, как он молится. И занимается какими-то делами. Не раб. Вроде малого начальника.

— Надо с ним поговорить. Постарайся уж, милая моя Бика. Ну и смешное имя!

— А мне нравится. Не то, что Минбелика! Придумала мама! Ладно, тятя, как увижу того человека, так сразу и спрошу его. Только он не русский. Это точно.

Лишь через неделю Насте удалось опять увидеть того мужчину и затеять разговор. Он сильно удивился, повернулся к Насте и с любопытством разглядывал девчонку.

— Господин, вы знаете русский язык. А мы никакой больше не знаем. Нам так от этого плохо! Помогите нам, прошу вас!

— То ты не одна? Кто ещё тут имеется из русских?

— Мой тятя, господин. Он с караваном работает. Раб. Нас обманом захватили, и теперь мы ничего не знаем. А вы не похожи на русского, господин.

— У меня отец русский, а мать местная. То есть не из здешних мест. Мы у Каспия живём. Море такое далеко. Торгуем. Этот караван частично и нам принадлежит. А ты у кого рабыней будешь?

— У Агаджи, господин. А кто он, я так и не узнала. И что с нами будет, тоже я не могу знать. Вы знаете такого господина?

— Конечно! У него тут четырнадцать верблюдов с грузами. Богатый калмык! А твой тятя тоже у него?

— Да, господин. Нас продал за свою свободу наш лучший друг. У нас было немного золотого песка, мы собирались как-то добраться до Руси с его помощью. И вот оказались в рабстве. Вы можете нам помочь, господин?

— Сложное дело. Но я подумаю. Поговорю с Агаджи. Может, что и получится.

На этом их разговор закончился. Помощник Агаджи даже шлёпнул Настю пониже спины, и та помчалась выполнять свою работу. Повторяла шёпотом имя этого человека: Бабуш, Бабуш. И подумала: «Интересно, как имя его отца? Или он тоже поменял на местное? Надо спросить. Значит, он теперь купец. Большой человек! Надо с ним подружиться. Вдруг поможет чем!»

Ей не терпелось поделиться новостью с отцом, но тот был сильно занят, а отвлекать