Особого удивления и не было — разве что раздражение. Нужноже было этому прохвосту встать на дороге в самый последний момент…

— Друг мой! — вскричал крючкотвор, не меняяпозы. — Как я рад вас видеть, старина Леопольд! А впрочем, вы давно уже неЛеопольд… Мик Рэли, а?

— Так получилось, — сказал Бестужев.— Здешние законы, насколько мне известно, не запрещают называться какугодно.

— Молодчина. Быстро американизируетесь.

— Стараюсь, — кратко ответил Бестужев.

Подошел к шкапчику, распахнул дверцу и, убедившись, чтокоробка с патронами нетронута, сел на свободный стул, принялся высыпать избарабана бутафорские патроны и вставлять боевые — с таким видом, словнопребывал здесь один-одйнешенек.

— Любите вы оружие, — хмыкнул Лоренс. — Какмальчишка.

— Каждый по-своему с ума сходит, — отозвалсяБестужев.

Защелкнул барабан, отправил кольт в кобуру.

— Послушайте! Вы мне, действительно, не рады?

— Нисколечко, — сказал Бестужев. — Кстати,это ваши обормоты сидят у входа в гостиницу? Очень уж у них дурацкий вид…

Лоренс пожал плечами:

— Где прикажете в этой глуши набрать других? У них естьи ценные качества…

— Ну, и как вы меня нашли?

— Вас это правда интересует?

— Конечно, — сказал Бестужев, доставая папиросы иусаживаясь поудобнее.

— Извольте. Времени у нас много, я никуда не спешу… вы,видимо, тоже? — Лоренс мастерски выпустил сразу три колечка сизоготяжелого дыма. — Вашей фамилии в списках пассажиров, спасшихся с«Титаника», не оказалось — зато там красовалось имя Штепанека. А поскольку таксложилось, что я совершенно точно знал о его скоропостижной смерти еще до того,как корабль затонул, вариантов имелось немного. Один-единственный. Не думаю,что вы умышленно назвались его именем. Вероятнее всего, были в беспамятстве, ипри вас нашли его бумаги… Бедняжка, вы так болели… Мне повезло больше, я сошелна берег в добром здравии и сразу же приступил к делу. Еще до того, какпоявились списки, начал поиски в больницах — вы ведь могли не утонуть, каквпоследствии и оказалось. А параллельно установил слежку за мисс Луизой, яснобыло, что она, едва опомнившись, тоже начнет разыскивать либо вас, либоШтепанека. Чуточку не повезло — когда мы вас обнаружили, вы уже успели покинутьгостеприимный немецкий госпиталь и перебраться в гостиницу… Впрочем, мы и тудаопоздали. Часиков в десять вечера обнаружили в вашем номере Луизу и еетелохранителя…

— Освободили, конечно?

— Конечно, нет, — пожал плечами адвокат. — Кчему эта ненужная филантропия? Смерть им не грозила, я решил, пусть себе лежати дальше. Если вас интересуют такие подробности, их обнаружила прислуга, когдапосле полуночи, не дождавшись вас, принялась прибираться в номере. Вы можете небеспокоиться: они не стали обращаться в полицию и выдвигать против вас обвинения,покинули гостиницу при первой же возможности, не дав, в общем, никакихобъяснений, пробормотав, что у вас-де вышла ссора и они обратятся к полиции«попозже». На самом деле они просто-напросто пошли другим путем.Хёйворт подкупил кого-то в полиции…

— Я знаю, — сказал Бестужев. — Меня все ещеищут?

— Уже очень вяло, скорее по обязанности… Ну, вот. Япостарался поставить себя на ваше место. Помнил, что по-английски вы неговорите совершенно. Как я на вашем месте поступил бы? Да постарался быдобраться до того района, где найдется немало людей, с которыми можнообъясниться по-немецки или по-французски. Французских кварталов наподобие тех,что имеются в Новом Орлеане, в Нью-Йорке нет — а вот в Гарлеме немцев обитаетнемало, они там устроили чуть ли не крохотное подобие своего фатерлянда.Я отправил по вашим следам кучу толковых сыщиков… Только человеку несведущемуможет показаться, что искать в огромном городе беглеца трудно. Нужно знать, как искать… Я уверен был, что вы, не владея языком, не рискнете долгорасхаживать по улицам — и приказал обратить главное внимание на извозчиков. Вы,наверное, не знаете, но в Нью-Йорке, стоянки извозчиков поделены межпостоянными завсегдатаями. Очень быстро отыскался шустрый итальянец, которыйпрекрасно помнил, как недавно отвозил в Гарлем забавного чудака, ни словечкапо-английски не знавшего. Описание совпадало с вашим. Мы кинулись в Гарлем. Ну,и в конце концов… — он, улыбаясь развел руками. — Взяли след и там. Ивот мы здесь… Вы, скорее всего, считали, что я погиб?

— Вот именно, — сказал Бестужев.

— Ну, а мне, представьте повезло. Так уж сложилось, чтоу меня есть хорошие знакомые в Париже… не в столице Франции, а в центре округа,довольно большом городе, который…

— Расположен неподалеку, — сказал Бестужев.— Я знаю.

— Вы прекрасно прижились… Мы, американцы, любимназывать города по имени больших и знаменитых европейских, у нас есть иСанкт-Петербург, и Константинополь, и Москва, и многие другие «однофамильцы»…Мой здешний друг, как бы это выразиться… В общем, он человек влиятельный ивовсе не приходит в ужас, когда приходится решать какие-то дела… скажем так,оригинальными методами. Он мне предоставил десяток парней, часть которых насовершенно законных основаниях числится «добровольными помощника шерифа». Онисели на коней, я сел в экипаж — не люблю верховой езды — и вот мы здесь…

— Так, — сказал Бестужев. — Нажелезнодорожной станции, конечно, ваши люди?

— Ну разумеется, мой друг! Неужели вы упустили бы стольважное место для засады? Двое снаружи, парочка на станции, остальные торчаттам, где вы можете появиться — в салуне, там, где возятся кинематографисты, надороге в Париж… Могу вас заверить, что мы взяли под наблюдение все дорожки, покоторым вы можете улизнуть. Конечно, у меня мало людей, чтобы окружить городишкосплошным кольцом, но в этом и нет необходимости: вряд ли вы рискнете сбежатьполями и пробираться в Париж, скажем, окольными тропинками — не зная языка издешней жизни… Вы, разумеется, можете сокрушить меня могучим ударом и пуститьсяв бега, кулачный бой никогда не был моей сильной стороной… но, думаю, у васдостаточно мозгов, чтобы этого не делать, правда?

— Предположим, — сказал Бестужев. — И с чемже вы пришли?

— Ну, не валяйте дурака… — поморщилсяЛоренс. — Мы давным-давно все обговорили, еще на «Титанике», вы это должныпрекрасно помнить. Сомневаюсь, чтобы от всех переживаний с вами случилосьвыпадение памяти. Бумаги, мой друг, бумаги! В обмен на приличную сумму.Кто-нибудь мелкий, не дожидаясь вас, принялся бы шарить но шкафам иящикам, но я все же неглуп, вы это наверняка признаете. На вашем месте я бы нерисковал так, держал бы бумаги при себе постоянно. Готов поспорить, пояс исейчас на вас, то-то рубашка слегка топорщится… Они ведь в целости?

— Предположим, — повторил Бестужев.

— В целости, — облегченно вздохнул Лоренс. —Вы невольно сделали легонькое движение рукой к животу… Ну, так как? Мыдоговоримся добром?