Шальная мысль, идиотская… или нет?

Бестужев наддал — далеко позади послышался конский топот.Оглянувшись, он увидел двух всадников, они были еще далеко, но расстояние скаждой секундой сокращалось, и это при том, что они еще не пустили коней вгалоп. Тяжело человеку состязаться в беге с лошадью… Рискнуть и открыть огонь?

— Что, северные шпики?

Бестужев приостановился, услышав справа этот громкийвозглас, увидел полковника де Вилламбура — тот привстал, потом и вовсе подошелк перилам веранды, с живейшим интересом присматриваясь к происходящему.

Нетерпеливо топчась, Бестужев воскликнул не раздумывая:

— Да, черт возьми, это они!

Худое лицо полковника озарилось хищной усмешкой. Прямой, какпалка, он во мгновение ока оказался на земле, у веранды, расстегнул кобуру ихолодно процедил:

— Долго же я ждал… Бегите, юноша, бегите, оставьте этисчеты нам, старикам…

Бестужев кинулся прочь, оглядываясь на бегу. Всадники былиуже близко — ну, посмотрим, хватит ли у них нахальства нападать не набесправного иностранца, а на одного из столпов здешнего высшего света…

И тут раздался пронзительный хриплый вопль, перешедший вжуткий, нескончаемый вой, ледяные мурашки прошли от него по спине, и в животенеприятно похолодело. Кто бы мог подумать, что семидесятилетний старик способенисторгнуть столь долгий и страшный крик…Кони шарахнулись.

Бестужев, знакомый с военной историей не понаслышке, ещеуспел догадаться, что собственными ушами слышит знаменитый боевой клич южан,приводивший противника в ужас, тот самый, о котором он только читал.

Полковник де Вилламбур вытянул прямую, нимало не трясущуюсяруку, отягощенную длинным черным револьвером. «Пешком пойдете,голубчики, — злорадно подумал Бестужев. — Если ничего себе несвернете и не сломаете, когда он угодит в ваших лошадок, а он может и угодить,не зря же упражняется каждый день не менее часа…»

Револьвер в руке старика, все еще испускавшего клич егославной молодости, дважды выплюнул пламя. Кони без седоков, храпя, выкатываяглаза, промчались мимо шарахнувшегося Бестужева — а всадники, вылетев из седел,рухнули наземь без малейших признаков жизни. Раздался хриплый вопль:

— Да здравствует Конфедерация!

«Ой-ей-ей!» — удивленно охнул Бестужев, сворачивая впереулок. Кто бы мог подумать, что‚ старикан окажется настолько полон боевого духа… Ну, вряд ли у него будут неприятности — как уженеоднократно подчеркивалось, мы на Юге, господа, а здесь свои нравы…

Приостановился, прислушался. Никто за ним пока что не гнался— но вскоре и Лоренс очухается и другие, услышав выстрелы, кинутся сюда… Нужнопоторопиться. Мысль, конечно, почти безумная… но ведь ничего другого неостается! Тем более что там никто не догадается устраивать засаду…

Он свернул вправо, перепрыгнул через очередную свинью,негодующе хрюкнувшую вслед, миновал последние домишки и помчался по цветущейравнине прямехонько к стоявшем в отдалении сараю, возле которого виднелсяаэроплан и две фигуры, как и в прошлый раз, сидевшие на пустых ящикахнеподалеку за бутылкой вина. Ничего другого не остается… Ничего…

Он подбежал, остановился возле авиатора и его механика,пытаясь перевести дух. Оглянулся — нет, никакой погони пока что не видно, этовопрос времени…

— Месье Леду, — сказал он, отчаянно хватая ртомвоздух. — Ваш аппарат готов к полету?

Коротышка-француз пожал плечами:

— Ну, в принципе… Бак полон, аэроплан готов… Высобираетесь снимать еще? А где остальные? И к чему такая спешка? На вас лицанет.

— Отлично, — сказал Бестужев. — Нет, какиесъемки… Мне срочно нужно в Вашингтон. Немедленно, не теряя ни минуты. Вы знаетемаршрут?

— Ну, в принципе… — округлил глаза француз. —У меня есть компас, в конце концов, можно лететь вдоль железной дороги, тут ужточно с пути не собьешься… Погодите, погодите! Что за безумие, мой юный друг?Уж не хотите ли вы сказать…

— Вот именно, — сказал Бестужев. — Я покупаю вашсамолет, сейчас же. Включайте его, или как там… Летите в Вашингтон.

— Вы с ума сошли? Почти сто километров…

— Может, и сошел, — сказал Бестужев. — Однакоэта вот чековая книжка выдана вовсе не в доме умалишенных, а в солидном банке.Позвольте ваше вечное перо?

Отвинтив мельхиоровый колпачок, он вывел на пустом чекеединицу, добавил к ней два нуля, еще два. Сунул под нос месье Леду:

— Ну что, я подписываю чек? Это солидный банк, и у меняесть эти деньги… Решайтесь, черт вас побери!

— Это так неожиданно…

— Вас не устраивает сумма?

— Сумма превосходна… Этого хватит и на…

— У вас не найдется других столь щедрыхпокупателей! — рявкнул Бестужев. Торопливо поставил подпись, аккуратновырвал чек из книжечки, сложив вдвое, и сунул в нагрудный карман куртки авиатора. —Что вы стоите? Запускайте аппарат!

— Но это безумное предприятие, я ничего не гарантирую…Сто километров…

— Обойдусь без гарантий, — отрезал Бестужев.

— Что случилось?

Бестужев лихорадочно искал слова, способные произвестинаиболее сильное впечатление на француза… Ага!

— Если я задержусь здесь еще на четверть часа, меняженят, — сказал Бестужев. — Ее папаша, ее братья, целая орава сревольверами… Скорее! Вы же француз, должны понимать такие вещи!

— О-ля-ля! — воскликнул авиатор, в чьем мозгу явноуложился последний кусочек головоломки. — О да, понятно…

Страшным голосом Бестужев вскричал:

— Вы получили деньги! Вперед!

— О да, — сказал месье Леду, став строгим,серьезным, собранным. — Любой француз, черт побери… Антуан! Мы взлетаем.Соберете вещи, сядетё на поезд, встретимся в Вашингтоне, оставлю для вас напочте сообщениё. К пропеллеру!

Он направился к аэроплану едва ли не парадным шагом,комичный и серьезный одновременно. Рысцой их обогнав, Антуан подошел к заднейчасти аппарата, замер в привычной позе, положив вытянутую вверх руку на лопастьпропеллера.

— Карабкайтесь, — сказал авиатор, подсаживаяБестужева. — Садитесь вон туда. Пристегните ремень на талии, и покрепче.Держитесь за что-нибудь, только ни за что не трогайте вон те тяги, иначе мыупадем… поняли?

Откровенно признаться, теперь сердце у Бестужева ушло впятки, оказавшись сидящим на деревянном сиденьице, вот-вот готовом развалитьсяпод ним вместе со всем аппаратом, он уже горько раскаивался, что ввязался в этубезумную авантюру — но что прикажете делать, если другого выхода нет? Аэропландвижется гораздо быстрее лошади, и, в отличие от нее, устать не способен….

Перед ним маячила спина француза, что-то нажимавшего, вертевшего.