— Ну, если уж начались переговоры… — усмехнулсяБестужев. — Хотелось бы знать, что у вас плохого в запасе.

— Разумная мысль, — серьезно сказал Лоренс. —Извольте… Я уже говорил, что часть моих парней числится добровольными помощникашерифа. Они, понимаете ли, получили сведения, что здесь, в глуши, скрывается отправосудия один крайне опасный субъект. Не угодно ли?

Он взял со стола свернутый в трубочку лист бумаги и раскаталего, показав Бестужеву. Сверху красовались огромные черные буквы WANTED, понижерасполагался отпечатанный типографским способом портрет Бестужева, носившийнесомненное сходство с оригиналом и наверняка сделанный с той самой моментальнофотографии, которую Луиза показывала ему в «Вальдорфе». Еще ниже — абсолютнонепонятный текст, среди которого выделялись крупные цифры 3000.

— Ну, и что все это означает? — хмуропоинтересовался Бестужев.

— Стандартное объявление о розыске беглого преступника— с милой улыбкой пояснил Лоренс. — Разыскивается… Вознаграждение задоставку живым или мертвым — три тысячи долларов…

— И что же, здесь написано, я натворил?

— О, кучу самых дерзких преступлений… — улыбаясьеще обаятельнее, просветил Лоренс. — Не волнуйтесь, я не стал вамприписывать предосудительные забавы с малолетними, убийство почтенной старойледи и тому подобные пошлости, оскорбляющие нормальных людей вроде нас с вами.Вполне джентльменские грехи — ограбление трех банков, несколько убийств… Вобщем, достаточно, чтобы никто не воспротивился, когда вас ухватят за ворот иувезут в Париж. Кто станет разбираться? Объявление, конечно, насквозьподдельное, но, если провернуть все быстро, о случившемся вскоре забудут. Нукто вас будет искать? Уж конечно, не ваше правительство. Оно как раз вам ничемпомочь не в состоянии, иначе вы не сидели бы сейчас здесь. Да, я не коснулсясамого существенного. В любом случае слишком опасно оставлять вас в живых, есливсе же придется прибегнуть к силе — а потому по дороге в Париж с вами случитсямаленькая неприятность в виде пули в спину. Подобная неприятность произойдет,если вы все же окажетесь совершеннейшим дураком и вздумаете бежать. Поверьте,мне очень, очень не хочется прибегать к крайним мерам, это не мой стиль, я ведьуже говорил. Но если не будет другого выхода… Здесь, в окрестностях, достаточноместечек, где можно спрятать труп, который не найдут до скончания веков.Голдману с Мейером вы, в конце концов, не компаньон и не близкий родственник,мертвый, вы их перестанете интересовать… мертвый или канувший в безвестность.Поверьте, то, о чем я говорил не так уж трудно проделать. Вовсе даже нетрудно.Мы в глухой провинции, на Юге, здесь такие вещи сходят с рук… И все же я предпочелбы договориться миром, заключить сделку. Я человек не злой…

— А может, дело в другом? — перебилБестужев, — Может, если вы принесёте только снятые с трупа бумаги, вашевознаграждение будет гораздо меньше? Подозреваю, вас уполномочили, в томслучае, если я соглашусь продать бумаги, оперировать известной суммой… и частьее вы рассчитываете присвоить. А если я буду убит эти деньги вам придетсявернуть целиком, их уже не присвоить…

— Браво, — сказал Лоренс с безмятежно улыбкой,пару раз беззвучно хлопнув в ладоши. — Поздравляю, вы за короткое времястал настоящим американцем… Вы правы, другмой. Именно так и обстоит. Если япривезу только бумаги, мое вознаграждение будет гораздо скромнее. Если мыдоговоримся добром, часть денег я и в самом деле рассчитываю… получить вкачестве законного процента со сделки. Это Америка. Каждый зарабатывает, какможет, как у него получится…

— Бизнес? — усмехнулся Бестужев.

— Ну да, — безмятежно кивнул Лоренс. — Каждыйделает свой маленький бизнес, это и есть Америка. Однако, обращаю вашевнимание… В случае, если придется поступить с вами плохо, я все жеполучаю вознаграждение, остаюсь живым, здоровым, благополучным. А вот для васобернется вовсе уж скверно… Верно ведь? Давайте по-хорошему, а? Плюньте вы насвои обязанности, на далекое начальство… Вы здесь уже неплохо прижились, как яслышал, получили возможность сделать нешуточную карьеру в кино. Это оченьперспективный бизнес, скоро в нем будут вертеться миллионы… Кстати, вам, часом,не нужен толковый адвокат, который защищал бы ваши интересы перед этими двумяакулами, Голдманом и Мейером? Мы могли бы поладить… Я, конечно, готовпредоставить вам время на раздумье, но вынужден его ограничить до предела, нускажем, несколькими минутами. — Он демонстративно извлек из кармана массивныезолотые часы, отстегнул их от цепочки и положил на стол. — К чемузатягивать? Все уже было обговорено раньше, ситуация вам понятна, вы неглупы исможете принять решение быстро. Ну что, засекать время?

— Может, вам и револьвер отдать?

— Вот это ни к чему, — серьезно сказалЛоренс. — Вы же понимаете — один выстрел в кого-то из нас, и парни васизрешетят прямо-таки на законном основании… Оставьте игрушку при себе. Ну,засекаем время?

— Подождите, — сказал Бестужев. — Вы человекумный и пронырливый, признаю… но вы не приняли во вниманиеодного-единственного, но крайне важного и интересного документа… Который выпросто не могли предусмотреть. Соизвольте сбросить ноги со стола и открытьверхний ящик. Он лежит на виду. Как только вы его прочитаете…

— Интересно, — сказал Лоренс с застывшимлицом. — Что я мог упустить?

— Откройте ящик, — сказал Бестужев, улыбаясьнасколько мог наглее и насмешливее.

Нахмурясь, Лоренс отодвинул стул, открыл ящик. Вряд ли онуспел удивиться, увидев, что ящик совершенно пуст, — Бестужев метнулся кнему и, как только что адвокат сам предсказывал, сокрушил его ударом, не стольуж и могучим, погрузившим в беспамятство. Подхватил обмякшее тело и осторожноуложил его на пол, стараясь не производить шума. На цыпочках подкрался к окну.

Ага… Внизу, на заднем дворе, удобно устроившись на половинкестарой бочки, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги и нахлобучив шляпу нанос, сидел еще один субъект, крайне похожий на тех, что засели на веранде — нуконечно, Лоренс постарался обезопасить все возможные пути бегства клиента…

Другого выхода не оставалось. Тихонько-тихонько Бестужевпринялся поднимать раму. Извернулся, протиснулся в окно ногами вперед ипрыгнул, приземлившись аккурат перед встрепенувшимся стражем. Тот не успелвскочить — Бестужев, не прибегая к хитроумным японским приемам, оглушил егоударом кулака по голове. Пробежал меж гостиницей и сараем, припустил прочь поулице, безлюдной и пустой, совершенно не представляя, что ему делать дальше.Дороги по сухопутью отрезаны — и в самом деле, крайне рискованно удиратьбездорожьем, блуждать в окрестностях, будучи не в состоянии даже расспроситьдорогу. В Париж пробиваться бессмысленно, там ему придется еще хуже. Река? Чертего знает, где искать лодку — да и с лодкой попадешь и ловушку, если по берегуза тобой пустятся вооруженные верховые.

Мысли проносились во вэбудораженной голове с немыслимойбыстротой, как частенько случается в минуту смертельной опасности. Приходитсягорько сожалеть, что человек не умеет летать… Не умеет?!