Приблизившись и достав сигарету, он рассмотрел, что весьсыр-бор кипит вокруг новенького строительного вагончика и могучего КамАЗа,груженного отборным кирпичом – небольшие штабельки в плотной полиэтиленовойпленке. Грузовик возвышался над скандалившими людьми, словно мамонт средимолодых сосенок.

– Сожгу к херам!

– Я тебе так сожгу, своих не узнаешь!

– Что, стрелять будешь? Ну, доставай, что у тебя там!Кирпичом кину, прицелиться не успеешь!

– Нужен ты больно, стрелять в тебя! По судам затаскаю,зараза!

– Что, уже и суд купил?

– А ты видел, что я его покупал? Плюс сто тридцать первая –клевета…

– И членовредительство не забудь, щас оно будет…

– Граждане! Граждане! Ну что вы, как вооруженная оппозиция,успокоились живенько… Документы попрошу…

– Слышь, лейтенант, а тебя тоже купили?

– Ты иди похмеляйся, горюшко, ты ж здесь и не живешь вовсе…

Понемногу Родион разобрался в декорациях и персонажах: возлеБМВ цвета мокрого асфальта, лет семи-восьми от роду, но ухоженного ипроизводившего кое-какое впечатление на фоне приткнувшихся тут же к тротуарудвух «Запорожцев» и синего «Москвича-412», прижавшись спиной к дверце, стоялмужик лет пятидесяти, в синем тренировочном костюме и кожаной куртке. Нанего-то и наскакивали все прочие, что делало его чрезвычайно похожим наперсонажа бессмертной басни И. А. Крылова «Волк на псарне». Судя по решительноозверевшему лицу мужичка, так просто сдаваться он не собирался.

Толпа заорала вовсе уж неразборчиво. Оглядевшись, Родионспросил высокого старичка, державшего на поводке рыжего кудрявенького пуделя:

– Из-за чего народное возмущение?

– Из-за гаражей, молодой человек…

– Так нет здесь никаких гаражей…

– В том-то и камень преткновения… Видите вон того субъекта сфизиономией хозяина жизни? Решил выстроить тут несколько гаражей, прямо посредидвора, а народонаселение решительно воспротивилось. Вот и заваривается каша…Вообще-то свинство, конечно, единственный пятачок был, где можно и собакувыгулять, и детям поиграть… Видите, уже и кирпич подвез, и вагончик стоит…

– Слушайте, но ведь есть же закон какой-то…

– Увы, – сказал старичок с грустной покорностьюсудьбе. – Есть закон, есть и обходные пути… Вся эта компания имеет честьобитать в нашем же доме. У одного отец – инвалид войны, у другого – жертвасталинских репрессий, у третьего бабушка-ветеран первой обороны Белого Дома…Так что комар носа не подточит – оформлено все на заслуженных родителей,которые к этим гаражам потом и близко не подойдут…

Родион присмотрелся и прислушался – видимо, все это былочистейшей правдой, милиционер, изучив протянутые хозяином БМВ документы, развелруками и принялся втолковывать толпе, что все бумаги в полном порядке, законныхпрепятствий не имеется, права ветеранов и инвалидов следует соблюдать, а посемулучше всем разойтись. В ответ ему закричали то, что Родион только что слышал отстаричка: мол, престарелые отцы-ветераны и за рулем-то не сиживали и вдальнейшем сидеть не собираются… Лейтенант развел руками и грустно-философскивозвестил, что закон, увы, в такие тонкости не вдается…

– И ведь построит, – печально вздохнул старичок.

– М-да? – сказал Родион, щурясь.

– Построят, молодой человек…

– А что сказал бы в такой ситуации Робин Гуд? – бросилРодион весело.

– Простите?

– Так, пустяки… – ухмыльнулся он и пошел прочь.

…На Каландаришвили ему замахало руками с тротуара целоесемейство среднеазиатских людей самого экзотического вида – увидели пустуюмашину. Он преспокойно проскочил бы мимо – пора кончать с частным извозом, смешнокак-то, но с некоторых пор стал смотреть на азиатов чуть иначе, со спокойныминтересом охотника.

Притерся к тротуару. После недолгих переговоров кивнул, вмашину к нему уселись живописный старик в полосатом халате и зеленой полосой началме, старуха в длинном черном пальто, из-под которого торчал пестрый подол, идвое совсем молодых парней – эти были одеты вполне по-европейски.

То ли урюк на базар привезли, то ли «беженцы» – недавно вШантарск нахлынула волна таджиков, тут же принявшихся навязчиво клянчитьмилостыню на всех углах и ходить по квартирам с душещипательными рассказами.Довольно скоро выяснилось, что никакие это не мусульмане и вообще не таджики, ацыгане племени люли, изгнанные таджиками за непочтение к исламу, но не все ещеоб этом знали, и сердобольные шантарцы денежки экзотическим беглецам давалиохотно. Так что пренебрегать возможными кандидатами в овечки для стрижки нестоило, авось да и пригодится адресок, сумок и чемоданов у них столько, чтообязательно позовут подмогнуть…

Родион украдкой поглядывал на восседавшего рядом с нимстарика – картинная личность, спору нет, начинаешь понимать, что такоезагадочный восточный взгляд…

– Торговать приехали? – спросил он непринужденно.Старик посмотрел на него, собрал морщины в извиняющуюся улыбку.

– Дедушка по-русски совсем не говорит, – поторопилсяуточнить один из молодых. – У нас в Джезалаке никто из стариков неговорит, глухое место… Мы в армии были, научились…

– На базар, значит, приехали?

– Зачем – на базар? Дедушка здесь муллой будет.

– А, и точно, закончили мечеть… – сказал Родион, чувствуясебя обманутым в лучших чувствах. – Я почему-то думал, татарина поставят,у нас ведь татары главным образом живут…

– Дедушка прекрасно татарский знает, – гордо сказалпарень. – И узбекский, и фарси. Он – хаджи, это значит…

– Знаю я, что такое хаджи, – сказал Родион. –Институт как-никак заканчивал, мой юный друг… Не холодно дедушке будет вСибири?

Молодой перевел, должно быть, его последние слова – выслушавкороткую непонятную для Родиона фразу, старик ответил еще короче.

– Он говорит – где единоверцы, там всегда тепло.

– Логично… – проворчал Родион.

Он все чаще ловил на себе пытливый взгляд седобородого—ибольше не стремился завязать разговор, потеряв интерес к пассажирам. Муллуграбить не стоит, церковь, пусть и чужую, надо уважать…

Его, и точно, попросили помочь с вещами. Отказываться,выходить из роли было как-то неудобно, пришлось добросовестно переть начетвертый этаж два тяжеленных чемодана. Один из молодых достал деньги, ностарик вдруг перехватил его руку и горячо заговорил, часто упоминая загадочноеслово «джаханнем».

Молодые – старуха уже скрылась в квартире – вдруг одинаковопомертвели лицом. Родион на всякий случай приготовился к неожиданностям. Одинпереспросил. Старик категорическим тоном произнес еще несколько фраз,повернулся, ушел в квартиру.