Поцеловав ее в ответ, он кивнул на повязку:

– Случилось что-нибудь?

– Тактичный ты человек, дон Сезар…

– Он что, скот…

– Ох, да ну его к черту… – Ирина, отстранившись и держа егоза плечи, заглянула в глаза, окинула быстрым взглядом. – Нашел тему дляразговора. Ты без машины? Вот и правильно, можно выпить, не обинуясь… Давайполежим чуточку, как невинные пионеры, утро выдалось тяжелое…

Родион, взяв у нее высокий стакан из дымчато-красногостекла, сел на край постели. Ирина блаженно вытянулась, положив ему голову наколени, лукаво глянула снизу вверх:

– Легко нашел заведение?

– Ага. Что за заведение, кстати? Я тут встретил какого-тотипа буддийского вида…

– И с ним – юная шлюшка в прозрачном?

– Ага.

– Великую личность ты лицезрел, – фыркнулаИрина. – Это и есть Великий Гэгэн Седьмого Храма Шамбалы – уж прости,полное его имечко и титул совершенно не помню, не хотелось голову забивать…Слышал о таком?

– В газете читал. Это он в Шантарске строит главный храмвысшего разума?

– Он, бритый колобок. А попутно производит телепортациюденежек из карманов дураков, как водится. Эта стервочка при нем состоит вмедиумах или как там это в Шамбале именуется… Будущее видит в хрустальном шаре,духов интервьюирует, прорехи в ауре штопает и, как болтают злые языки, захорошие баксы еще и астральный минет делает. Чем он от обычного отличается, непойму, хоть убей.

– Это что, бордель какой-то? – напрямик спросил он.

– До-он Сезар! Стала бы я вас принимать в борделе? Обижаете,право! Это не бордель, а задние комнаты знаменитой Астральной Академии, вот!Доводилось слышать?

– Доводилось, конечно. Только я-то думал…

– Да нет, – сказала Ирина, улыбаясь во весь рот. –Все без обмана – там, с фасада, и в самом деле кипит коловращение астральнойжизни, там на полном серьезе и с высшим разумом в контакт входят, и блюдечкикрутят до одури, дырки в чакре просверливают, левитировать пытаются, в общем, сума сходят, как только могут. А с заднего крыльца, сквозь которое ты и проник,приходят не в пример более романтичные люди, плюющие на все эти астральныебредни… Очень удобное местечко, право. Любая охрана, которая с тобой припрется,вынуждена торчать в вестибюле – не пойдут же они за мной присутствовать причасовом сеансе лечения целебными грязями? Пустила я их, как же, белым моимтелом любоваться… В общем, за хорошие денежки здесь тайну сохранять умеют.Только, я тебя умоляю, не болтай с непосвященными – если, к примеру, папочкатой ляльки, что тебя сюда провела, узнает, где его чадо три дня в неделюразвлекается, да если проведает еще, что западает дите главным образом нагрупповушки с дамами, он и ее удавит, и домик этот динамитом разметает. Старогозакала человек, из бывших… Много тут концов схоронено…

– Могила, – сказал Родион.

– Хочешь, как-нибудь устрою экскурсию по этому заведению?Есть один доктор, при советской власти лечил психов, а теперь заведует здешнимЭдемом, поставив на службу последние достижения пытливой теоретической мысли.Даже безнадежных импотентов к новым удовольствиям возрождает.

– Значит, все-таки бордель?

– Эротик-клуб для узкого круга, а это совсем другоедело, – сказала Ирина. – В конце концов, что плохого, если люди засвои деньги отдыхают душой? – Она вдруг приоткрыла рот, с видом человека,озаренного неожиданной идеей. – А хочешь, попробуем вычислить твою деловуюсупругу? Если она сюда похаживает, выведу на чистую воду, как миленькую… Естьспособы и каналы. А потом ты без ссылок на источник сразишь ее наповалнеопровержимыми уликами, по шее врежешь, чтобы притихла…

– Слушай, а это мысль, – кивнул он, почти и не терзаясьсомнениями. – Иногда прямо-таки физически чувствую, что побывала подкем-то…

– Заметано, – усмехнулась Ирина. – Подарки ты отменя принимать отказываешься, хоть таким образом доставлю тебе удовольствие…

– А у тебя-то как?

– У меня – сложно. – Она слегка погрустнела. – Содной стороны, все прошло просто прекрасно – очнувшись назавтра и узнав краткийотчет о происшедшем – по моей версии, конечно, – сокровище мое час в ногахвалялось, даже не озаботившись похмелиться. А с другой, все перешло накачественно новую ступеньку. Я имею в виду, раньше он после столь позорныхпохождений с недельку пребывал в пошлой трезвости и раскаянии, а нынченалопался алкоголя уже назавтра, да качественно… – Она невольно кинула взглядна забинтованную ладонь и тут же отвела глаза, горько улыбнулась.

– Что? – спросил Родион, охваченный приступомнешуточной злости.

– Ох, да ничего особенного. Горячим утюгом проехался,вздумалось ему в невменяемом состоянии играть в рэкетира и заложницу…Перетерплю. Уже и не болит почти.

– Грохнуть его, что ли? – сказал он зло.

– Ох, Родик, не береди душу. Это прекрасная, но недостижимаямечта, что там болтать впустую… – Она опустила глаза. – Я, конечно,порочное создание, но вчера всерьез Богу помолилась, чтобы ему оторвали буйнуголову в «Хуанхэ». В тот незабываемый вечер он ухитрился где-то потерять кобурус пистолетом, в туалете, я так полагаю, – и вчера кинулся разбираться.Только концов не нашел – ну конечно, подобрал кто-то, такая игрушка долго незалежится…

Родион мысленно вздохнул с облегчением – как и рассчитывал,оказался вне всяких подозрений.

– Слушай, – сказал он вдруг. – А что нужно, чтобывыяснить насчет моей… благоверной?

– Фотографию получше, – ничуть не промедлив, сказалаИрина. – Анкетные данные будут бесполезны, многие тут появляются, подобнобунюэлевской Дневной Красавице, конспирируясь до полной анонимности… Я тебепотом скажу, куда фотографию принести. – И улыбнулась еще грустнее. –Печальная мы парочка, а? Собратья по несчастью… – и озорно сверкнула глазами: –А вдруг наоборот? По счастью?

Родион склонился, прижался губами к ее шее. Обхватив егоголову, Ирина прошептала:

– Только аккуратнее снимай все, чтобы руку не задеть,побаливает еще…

Сегодня все происходило не в пример нежнее и спокойнее,нежели в достопамятный вечер шалого безумия на медвежьей шкуре, они любили другдруга медленно, с изощренной неторопливостью людей, знающих, что впереди ещедостаточно счастливых встреч, тела сливались в ярком, слегка приглушенномполупрозрачными шторами солнечном свете, мучительное наслаждение пронизывалокаждую клеточку, прогоняя все печальные мысли…

И все-таки в подсознании у него неотвязной занозой сиделаодна-единственная мысль, холодная и ничуть уже не пугавшая. Ирина былапотрясающей, немногим женщинам удавалось доводить его до столь безграничнойсладкой опустошенности – но неким, не потерявшим трезвомыслия уголком сознанияон прекрасно осознавал, что будущего у них нет. Что его будущее связано сдругой, а для безвольно лежащей в его объятиях черноволосой красавицы он так иостанется игрушкой, каким бы нежным ни был шепот, каким бы покорным ни былотело. Рано или поздно все обязательно кончится, и нужно быть к этому готовым…