В процессе сарториального выбора знание о существовании моды может провоцировать панику (женщины часто переживают по поводу правильности своего решения) или стимулировать творческие усилия. Современная система моды характеризуется не последовательностью гомогенных трендов, а фрагментарностью и неопределенностью. Одновременно бытует множество самых разных модных образов, и бремя соответствия моде перекладывается на отдельного потребителя. В этом контексте, где, казалось бы, «нет правил, а есть только выбор» (Ewen & Ewen, цит. по: Muggleton 2000), постмодернисты интерпретируют моду как спектр бесконечных возможностей для индивидуального самовыражения. Но это не объясняет множества наблюдавшихся мной ситуаций, в которых мода воспринималась отнюдь не как свободный выбор, а как ожидание, которому личность должна соответствовать. В подобных случаях женщины воспринимают отсутствие четко определенной гомогенной моды не как свободу, а как ограничение. Выбор в таких обстоятельствах мучителен и характеризуется крайней степенью конформизма, поскольку женщины всегда предпочитают надевать вещи, в которых они уверены. Как упоминалось в четвертой главе, у женщин есть собственные представления о корректных ансамблях, которые и определяют выбор наряда. Теперь речь пойдет о том, как женщины пытаются облегчить его, опираясь на авторитет модных журналов, телевизионных программ и печатных руководств по созданию адекватного гардероба.

Основное внимание в этой главе уделено тому, как участницы исследования справляются с потенциальной паникой с помощью сарториальных правил и как мода становится для них стимулом к творчеству. Модные новации и творческие инициативы возникают на фоне конформизма и зависят от него. Как указывал Зиммель (Simmel 1971), главной характеристикой моды является постоянное и неразрешимое противоречие между индивидуальностью и конформизмом. Она нуждается в новаторах, создающих новые образы, которые входят в моду только будучи восприняты широкой публикой. Однако мои данные подтверждают, что тесная связь новаций и конформизма создает проблемы и для творцов, и для тех, кто не любит рисковать. Оппозиция, в которой Зиммель видел стимул к модным трансформациям, переживается как напряжение, испытываемое конкретными женщинами в процессе подбора костюма.

Мода и гардероб

На первый взгляд может показаться, что эфемерная природа моды противоречит природе долгосрочных отношений женщин с вещами из их гардероба. В этой главе я расскажу, как информантки согласуют стремление к моде с зачастую прочно устоявшейся персональной эстетикой, как они сопрягают мимолетное с приземленным. Прочные отношения с одеждой неотделимы от динамики моды, что подтверждается связью между модными трендами и персональной биографией. Почти все информантки могли описать свою жизнь как череду модных образов, которые воплощали они сами или окружающие их люди. Благодаря темпоральной природе моды, ее способности определять тот или иной момент времени или даже десятилетие, женщины могут использовать ее для осмысления собственного прошлого; мода для них – мера течения времени. Все истории жизни информанток включали в себя описание излюбленных ими образов, представленных как хронологическая последовательность отдельных, абсолютно разных стилей. Автобиография, изложенная в виде смены трендов, сочетает в себе принципы конструирования персонального автобиографического нарратива (Giddens 1991) и нарратива истории моды. Хотя субкультуры по определению тесно связаны с модой, музыкой и стилем жизни, история их как ряда определенных сообществ (Polhemus 1994) не создает адекватного представления о реальном разнообразии и амбивалентности ассоциированных с ними сарториальных практик. Точно так же, когда женщины, рассказывая о своей жизни языком гардероба, описывают ее как смену ряда трендов, они мало осознают постепенный характер этого процесса или игнорируют покупки, которые в помянутые тренды не вписывались.

Многие – и это было очень заметно – описывали таким образом именно свою юность. Жесткие сарториальные пристрастия интерпретировались как следствие молодости, а конформистское присоединение к сообществу и последующий отказ от него служили признаком непостоянства вкусов детей и подростков. Все информантки, за исключением одной, были старше двадцати лет и дистанцировались от подростковых сарториальных предпочтений. Теперь они считали свой выбор более зрелым и не предполагающим бездумного и тотального следования актуальной моде. Например, Розанна, которой сейчас далеко за двадцать, с ужасом вспоминает, что именно она носила в подростковом возрасте, копируя быстро сменяющие друг друга тренды и конструируя откровенно контркультурные образы. Характерное для субкультур неприятие мейнстрима удачно сочетается с подростковым бунтом, непостоянством вкусов юной девушки и ее нестабильной идентичностью. Сейчас Розанна по-прежнему интересуется модой и всегда следит за подиумными показами, однако она уже не склонна интегрировать в свой гардероб тот или иной новый образ целиком. Говоря о возрождении трендов 1980‐х годов, она заявила: «Мне не нравятся слишком жесткие тенденции… Мне нравятся некоторые их аспекты, но интереснее брать какие-то новые фрагменты и интегрировать в то, что нравится мне самой, а когда видишь людей, копирующих образ целиком, – это похоже на поведение подростка: твоя личность еще не устоялась, поэтому ты просто заимствуешь чужую». Отказ от копирования целостного образа свидетельствует о претензиях Розанны на зрелость, способность к компромиссам и умение сочетать разные вещи.

Многие информантки воспринимали моду именно так: они не стремились усваивать все новации, но и не хотели выглядеть немодными. Подход Розанны, при котором новинки встраиваются в уже имеющийся гардероб, свидетельствует о продуманной компромиссной тактике: женщина позволяет себе меняться в соответствии с модой, но, поскольку она продолжает носить свои старые вещи, эти изменения не предполагают радикального стилистического разрыва с безопасным и привычным для нее гардеробом. Компромиссный подход к отношениям с модой поддерживается актуальным модным контекстом и отражается в нем. Несмотря на проведение модных биеннале в Нью-Йорке, Лондоне, Милане и Париже, мода меняется гораздо быстрее, чем раз в два года. Поскольку многие крупные магазины, например Zara, Top Shop и H&M, пополняют запасы торговой продукции каждые шесть недель, срок службы одежды укорачивается по мере роста ассортимента. Модные тренды меняются стремительно, и никто не обновляет гардероб полностью раз в два года; напротив, Розанна (как и многие другие женщины) покупает наряды почти ежемесячно, чтобы освежить свой образ.

Стимулируя творчество и новации, ускорение моды также давало информанткам поводы к беспокойству. Примеров, когда женщине с переполненным одеждой гардеробом нечего надеть, слишком много, чтобы их перечислять. Напряжение вызывает и выбор костюма из гардероба, и выбор обновки в магазине. Очевидно, что неспособность принять решение в обоих случаях не противоречит широте ассортимента, а напрямую ею обусловлена. Это показывает обсуждавшийся в пятой главе случай с Луизой, пытавшейся подобрать наряд для вечеринки в компании друзей, которых она давно не видела. По ощущениям Луизы, для этого мероприятия не годилось ничего висящее в шкафу; в итоге она почувствовала себя отчужденной от его содержимого. Ей хотелось выглядеть стильной и модной, но имеющиеся наряды казались унылыми и разочаровывали. Одежда в магазинах также казалась ей чуждой, отчасти потому, что в то время Луиза переживала финансовые трудности. Кроме того, она не ассоциировала себя с предложенным ассортиментом: каждый магазин, куда она заходила, казалось, демонстрировал бесчисленное множество возможных вариантов, но широкий выбор поразительным образом сочетался с единообразием. Эмпирическое исследование ассортимента модной одежды в британских магазинах показывает, что там продается одно и то же (Fashion Map archive, 2001–2006). Большинство магазинов, независимо от сезона, торгуют очень похожими товарами и моделями; хотя ассортимент регулярно пополняется, различие сменяющих друг друга стилей описывается термином «маргинальная дифференциация» (Lipovetsky 1994: 131). Однообразие ассортимента часто еще больше затрудняет решение о покупке. Луиза не хотела тратить последние деньги на то, чтобы купить нечто «почти подходящее». В конце концов ее вдохновила девушка, которую она повстречала на улице; Луизе так понравились ее джинсы (которые она уже видела на полке бутика), что она открыла кредитный счет в магазине и купила их. Увидев модный наряд на живом человеке, Луиза смогла установить связь между привычным и безопасным содержимым своего гардероба и ассортиментом магазинов. Повстречавшаяся ей девушка была одета в джинсы (которые Луиза носила постоянно), но это были модные джинсы, которые Луиза видела в бутике. Поэтому она идентифицировала эту вещь одновременно и как модную, и как соответствующую ее личной эстетике. Таким образом, Луиза смогла последовать моде, ассоциируя себя с другой женщиной; выбор оказался смелым и одновременно безопасным.