подтверждение своим словам он хватает женщину за шею и опрокидывает за перила платфоры, в то время как корабль проносится меньше чем в метре над землей, снова держа курс на изрядно побитый ряд вражеских звездолетов.

Наг лишь жмурится, но в веренице проносящихся мимо нас искаженных ужасом лиц, я замечаю командира, поднимающего руку вверх, и тут же наш корабль резко меняет направление, устремляясь ввысь. Ведо едва успевает вышвырнуть женщину наружу. Я вижу лишь, как она прокатывается по полу и, шатаясь, неуверенно встает на колени.

Корабль меж тем молниеносно выносит нас в шлюзовой отсек, и люк позади закрывается, заточив Ишияк в тесной клетке.

— Шлюзовая система. Мы в ловушке. Они никогда не откроют наружный гейт в космос.

— Это мы еще посмотрим, — усмехается Ведо, — Скорее внутрь.

Он спешит в купол управления, и я следую за ним, гадая, что же он собирается предпринять.

— Лучше пристегнись, — говорит он, набирая что-то на пульте управления. Я незамедлительно выполняю указание, поскольку нутром ощущаю назревающую катастрофу. Ведо поспешно занимает место рядом.

Ишияк разворачивается носом к ангарному люку, и его тут же сотрясает мощный толчок, сопровождаемый настолько яркой вспышкой света, что на минуту я слепну. Зажмуриваюсь. Взрывная волна или что-то иное выталкивает нас наружу. Я чувствую это по тому как мои внутренности оттягивает вниз. Открыв глаза, вижу, как за куполом водоворотом проносятся звезды.

— Держись, — подбадривает Ведо, хотя, признаться честно, меня выворачивает наизнанку.

Через несколько секунд корабль стабилизируется. С трудом прихожу в себя, хотя ощущение, что окружающая обстановка все еще продолжает вращение, не покидает. Оглядываюсь и вижу далекий многогранник базы. Одна из его граней выворочена и изуродована, а множество обломков вокруг нее, тянущихся дорожкой за нашим кораблем, недвусмысленно указывают, кто виновник произошедшего.

Ведо прослеживает за моим, наполненным ужасом взглядом.

— Маневр ускорения строго запрещено проводить в закрытых станционных шлюзах. Обычно автоматика нарочно блокирует возможность его проведения, чтобы исключить возможность аварии на станции и прочих разрушений, — поясняет он. И добавляет, когда я перевожу немигающий взгляд на него, — Но ведь это же не наша станция.

— Не наша. Но тут могли бы быть разрушены и мы.

— Ишияк — не простой корабль.

Это я уже поняла. Я устало закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Мне так много о чем хочется спросить, но время — слишком ценный ресурс для нас, чтобы тратить его на разговоры.

Ведо придерживается такого же мнения. Не теряя ни минуты мы совершаем переход из негостеприимной звездной системы. Еще мгновение — и все кончено. Я сижу, вжавишсь в кресло, еще не до конца поверив, что мы совершили практически невозможный побег. В очередной раз. Ишияк встает на новый курс.

Немного придя в себя, Ведо расстегивает ремни безопасности, и, едва переставляя ноги, спускается в центральный зал. Вся собранность и концентрация в один миг схлынули с него, снова оставив лишь раненого и уставшего человека. Я спускаюсь следом и наблюдаю, как он осматривает древесный холл, с разбитой кое-где облицовкой, погасшими световыми панелями, осколками и размазанной по полу кровью. Глубоко вздохнув, он садится прямо на пол, игнорируя созданное кораблем из полиморфной сферы кресло, и приваливается к стене. Немного поразмыслив, я решаюсь подойти и сажусь рядом. Какое-то время мы молчим, переваривая произошедшее.

— Тебе не следовало возвращаться, — наконец прерывает молчание Ведо, — Надо было спасать корабль. И себя.

— А как же ты? — я утыкаюсь носом в подобранные колени.

— Ты, кажется, не осознаешь разницу между собой и мной, — продолжает нравоучать он, не глядя в мою сторону, — Для меня физическая утрата тела не значит ровным счетом ничего. Для тебя же она фатальна!

Я не отвечаю. Я-то как раз очень, очень хорошо осознаю разницу между нами.

Меня выдает всхлип. Страхи последних дней будто разом обрушились на мои плечи, и я отчетливо понимаю: я больше не могу продолжать этот бесконечный бег.

Ведо смолкает, недоуменно смотрит на меня, затем протягивает ладонь и стирает мокрую дорожку с моей разбитой щеки. Этот простой жест окончательно разрушает хрупкую плотину нахлынувших эмоций. Мои плечи начинают предательски трястись, и Ведо, обхватывая их рукой, прижимает меня к своему плечу, неловко гладит по голове, путаясь пальцами в кольцах отросших за прошедший месяц волос.

— Просто я не смогла бы оставить тебя.

— Знаю, — печально отзывается он и свободной рукой подтягивает меня ближе к себе.

Я, подчиняясь этому движению, опираюсь здоровой рукой на пол, чтобы не упасть, и натыкаюсь на один из обломков голема. Он выскальзывает из-под моей ладони, а вслед за ним выкатывается небольшой памятный шар, раскрывающий лепестки, из которых вырастает точеная фигура черноволосой девушки. Гордо и насмешливо она смотрит на нас, скрестив руки на груди. Я мгновенно спохватываюсь, вытираю слезы и поднимаюсь.

— Эта штука спасла мне жизнь. Извини, что пришлось ее одолжить…

Я ожидаю, что Ведо выскажет мне все, что думает. О том, что нельзя влезать в чужие вещи, в чужую память, в чужую личную жизнь, наконец. Но он лишь неопределенно хмурится, затем поспешно поднимается, подбирая шар, выключает его и не говорит ничего.

— Сколько тебе осталось? — с тревогой спрашиваю я, понимая, что с момента разморозки Ведо на базе ригунджиаров прошло слишком много драгоценного времени.

— Час. Может, два, — задумчиво отвечает он.

— Тогда, чего ты стоишь здесь? Срочно в медотсек.

Мы устремляемся к единственной уцелевшей капсуле. Пока мы идем по коридору, в голове мелькает мысль, что захватчики вполне могли успеть частично разграбить корабль и вынести её из корабля. Но, к счастью, капсула оказывается на месте. Я останавливаюсь рядом с ней и выжидательно смотрю на Ведо.

— Нет, — качает он головой, — Сначала ты.

— Я не умираю.

— Но ты же не хочешь лишиться руки, как твой здоровенный друг? — до меня доходит, что Ведо говорит про Гавидона. Секундный период смущения от того, что я даже не вспоминала его все это время сменяется раздражением, что его вспомнил Ведо. Я открываю было рот, чтобы возразить, но он останавливает меня, — Не спорь. Все равно мне не получится просто так отсидеться в капсуле и умыть руки от насущных проблем. Корабль сбился с курса. Я должен рассчитать и записать новый путь, если мы все еще хотим достичь Сатурна.

— Ты успеешь? — я понимаю, что он прав. Нам нужен новый путь, а мне — здоровая рука. Иначе все, к чему мы шли, обречено на провал.

— Успею, — серьезно кивает он, — Но тянуть время не стоит.

Глава 17. Кровные узы

Когда освещение тесной и пустующей