стрелами. Остальные во главе с младшим Беззубцевым быстро рассыпались и укрылись среди дворовых построек.

Через несколько секунд, когда быстрые татарские кони достигли овина, стоявшего на околице, ворота постройки распахнулись. Три лёгкие пушки дали залп дробом и смели передние ряды преследователей. Затем дружный залп сотни стрельцов, прятавшихся в зарослях бузины за овином, продолжил дело. Разгорячённые гонкой татары, стали быстро осаживать коней. Кто-то пытался пустить стрелу. Но тут со стороны плетневой ограды огородов по крымцам ударили ещё семь пушек. Вслед им дружный залп дали стрельцы и дети боярские, прятавшиеся за тыном. Потеряв под русскими пулями и картечью до половины людей, татарская рать прянула вспять. И тут уже русская конница числом более пятисот верховых вылетела из речной луговины на излучину и во главе с Юрловым погналась за татарами.

Разгром татарского отряда был полный. Русские посекли и побили более восьмисот ратных татар. Ушло от погони не более ста. Сто пятьдесят ратных были взяты в полон, связаны, забиты в колодки. Их предстояло обменивать на русских полоняников. Победителям досталось и более трёхсот коней. Юрлов возвратился в гуляй-городок под Каширой с победой. Эта победа положила начало дружному сопротивлению русских в Поочье. В отряд к Беззубцеву стали стекаться воинские люди разных сословий.

* * *

В сознании и в душе великорусского народа все более вызревали недовольство правлением самозванца, гнев на литву, ляхов и русских воров, грабивших занятые ими земли и заставлявших «царика» раздавать им волости и города во владение. Многие города восстали и c боями отложились от Лжедмитрия. Под знамёна Скопы стекалось всё больше воинского люда и простого народа[64]. Узнав о событиях в Новгородской земле, смоленский воевода Михаил Шеин направил большой отряд в поддержку Скопе.

Героический поход Скопы начался со взятия Старой Руссы. Пан Керножицкий отступил без боя и оставил город. Затем тушинцы были биты под Торопцем, понесли тяжёлые потери в битве под Торжком.

Войска молодого полководца вышли к Волге. Полотно реки высвечивало и мерцало среди свежей зелени лугов и перелесков. Путь шёл по-над рекой. Близился конец июня. Дожди размочили дорогу. Возы и телеги колёсами размешивали в колеях жидкую глину и грязь. Лошади, тащившие возы были запачканы в этой жиже так, что не было видно ни лошадиных копыт, ни бабок. Доспешные верховые неторопливо рысили то по обочине, то по лужам, разбрызгивая мутную воду и грязь. Пехотинцы-кнехты в железных куяках, панцирях и доспехах, тяжело ступая под дробь усталого барабанщика, несли длинные пики и мушкеты на плечах. Обутые в высокие кожаные сапоги-ботфорты, забрызганные грязью, они шли только по обочине дороги.

Молодой, коротко остриженный, светловолосый, курносый и лобастый молодой человек в чешуйчатом доспехе, сидевший верхом, остановил коня и повёл разговор с другим верховым – длинноволосым блондином, одетым в камзол с кружевным воротником на европейский манер.

– Гер Якоб, не подведут твои солдаты? Подходим к Твери. Сей град немалый и добро укреплён, – весело улыбаясь и щуря голубые глаза, спросил молодой человек.

– Мой зольдат будет воэвать когошо, он шдёт денги – жалёванья, – отвечал длинноволосый.

– Денги будут! Посылаю своих людей по монастырям, к посацким людям в Нижний, в Кострому, в Гороховец, в Вологду, в Галич, там, где вору не подчинились и от вора далеко. Дадут денги, – отвечал Скопа (а это был он).

– Ещё один – два бой и надо плятить, мой кназ, – отметил Делагарди.

Скопа с пониманием махнул головой и тронул коня.

Русско-шведская армия под предводительством молодого полководца, насчитывающая уже 18 тысяч сабель и копий[65], подступила к Твери. В сражении под Тверью Скопа провёл ложный манёвр и наголову разбил польского воеводу Зборовского. Хорошо укреплённый город Тверь взять, однако, сходу не удалось. Но и силы тушинцев, остававшиеся в городе не представляли опасности для дальнейшего похода.

* * *

Жаркое лето на берегах Оки шло полным ходом. Днём яркое солнце играло и плавилось в бликах речных вод, рыбаки заводили невод. Вечером вои варили уху, пили медовуху, закусывали хлебом. огурцами и вяленой рыбой, обсуждали недавние боевые стычки с татарами и ногайцами. Этими тихими и лунными вечерами над Окой людям казалось, что нет ни войны, ни пожаров, ни смерти, ни ран и увечий, ни сиротства. Но, нет-нет ветер доносил далёкие запахи пожарищ и в Каширу приходили известия о разорении окрестных сёл и городков. Беззубцев и Юрлов действовали всё решительнее. К концу июня под рукой путивльского воеводы было около пяти тысяч воинского люда. Даже отряд касимовских татар численностью в тысячу сабель пришёл им в помощь.

Следующий удар по тылам крымских ратей Беззубцев нанёс под Серпуховом у Бегичева. Путивльский воевода узнал, что основная часть крымской рати разошлась в загоны. Большая часть её ушла за Серпухов к реке Протве. Со своей конницей он вышел вечером из гуляй-города и совершил ночной бросок к Серпухову. Рано утром шесть его лёгких орудий открыли беглый огонь зажигательными ярами по главному татарскому стану (кошу). В крымском стане начался переполох и пожар. Русская конница вместе с касимовскими татарами, числом до трёх тысяч сабель прорвалась к крымскому обозу, где находились забитые в колодки и скованные русские полоняники. Здесь завязался жаркая, но скоротечная сабельная сеча, ибо крымская сторожа, охранявшая полон, была готова к бою. Перебив в том бою более полутора сотни крымских ратных, русские освободили полоняников и вывели их из татарского стана. Когда крымцы попытались было преследовать русских, то крепко получили дробом от русских пушкарей.

В том бою погибло, и было тяжело ранено около ста человек русских воинских людей и касимовских татар. Всех их подобрали и привезли в гуляй-город. Здесь покойных предали земле, а раненых стали лечить. Но зато в том бою Беззубцев отбил и вывел из полона более двух тысяч человек. В их числе были пашенные крестьяне, посадские люди, около полутысячи женщин и детей. Было и триста человек служилых людей, попавших в полон по неведению. Почти все полоняники мужского пола взялись за оружие и остались в гуляй-городе. С ними осталось и большинство женщин, которые помогали лечить раненых и стряпать. Численность отряда Беззубцева превысила 6 тысяч воинов. Все их надо было кормить, обстирывать, лечить от ран. Воевода велел расширить приделы гуляй-города. В версте от него появился посёлок с шатрами, небольшими срубами: баньками, поварнями, клетями с продовольственным припасом, с оружием и порохом. Здесь была расселена часть бывших полоняников. Под защиту гуляй-города со всей округи стали стекаться погорельцы и обездоленные люди.

Однако слухи о татарских разорениях продолжали шириться