августа тушинское войско подошло к Калязину. Между тем, Скопа не терял времени даром и подготовился к схватке, построив на подходах к городу ряд небольших укреплённых острожков. Сражение началось близ Троицкого Макарьева монастыря. Конный напуск казачьих полков и польско-литовской латной кавалерии был сорван при столкновении с русскими полевыми укреплениями. Кавалерия противника попала при этом под плотный пищальный огонь русских и шведских полков. Попытка сменить тактику и прорваться в укреплённый русский стан в ходе неожиданного ночного удара пехоты со стороны реки Жабни не была неожиданностью для Скопы. Он учёл и это. Русские полки встретили нападающих и в результате семичасовой перестрелки и сечи обратили в бегство. Сапега отступил от Калязина к Москве.

Русская армия, подготовленная и организованная по западному образцу, самостоятельно одержала блестящую победу над врагами. На денежные средства, присланные монастырями и купцами, Скопа вновь привлёк к своему войску наёмников Делагарди, не желая оставлять их без управления у себя в тылу. Русская армия двинулась на восток и взяла Переславль-Залесский, после чего удалось взять и Александровскую слободу. Теперь Лисовский, укрепившийся в Ростове, был отрезан от основных сил, стоявших под рукой Сапеги под Троице-Сергиевой Лаврой. В Александровской слободе для соединения с войсками Скопы пришло «понизовое» нижегородское войско воеводы Шереметева.

* * *

К исходу второй декады августа уже небольшие крымские и ногайские отряды стали оставлять Поочье и самостоятельно перебредать Оку то западнее, то восточнее Серпухова. Татары уводили с собой полон. Теперь главной задачей Беззубцева стало бить отступающих в плечо, в спину, «в хвост и в гриву», отсекать крымцев от бродов, отбивать полоняников. Пять дней конный отряд Беззубцева и Юрлова совершал броски от одного брода к другому. Беззубцев то делил свою конницу на двое, вверяя вторую половину Юрлову, то вновь собирал силы в один кулак и гнал врага от бродов, отсекая полон. За эти августовские дни он отбил из татарского полона более пяти тысяч человек. Но татары и ногайцы всё же смогли увести за Оку и далее за Большую Засечную Черту около десяти тысяч пленных.

После того как последние татарские отряды ушли за Большую Черту, Беззубцев полностью отвёл свой отряд за Оку и разбил гуляй-город за рекой Осетром, под Венёвом, близ Михайловского поля и Венёвской засеки. Многие охочие и служилые люди стали расходиться по домам уже на Оке. С ними уходили женщины и дети. Своего сына Дмитрия Беззубцев с путивльскими служилыми людьми отправил домой. Стрельцы возвратились свои пригородные слободы, в города, где стояли их полки. Из отряда касимовских татар половина вернулась в Касимов и в Кадом. Другая половина, не смотря на уговоры Беззубцева, подалась к Лжедмитрию в Тушино. Туда же по слухам пришёл ещё один татарский отряд из Касимова во главе с ханом Ураза Махметом. Теперь в отряде путивльского воеводы оставалось около двух тысяч сабель и копий при десяти пушках. Все оставшиеся с ним были добровольцами. Они уходить не хотели. В основном это были казаки, дети боярские и боевые холопы.

* * *

Жизнь царицы Марины в Тушине становилась всё нестерпимее. Всё здесь было совсем не так, как это было в Москве с царём Дмитрием. Отец ещё в январе 1609 года оставил Россию и вернулся в Самбор. В письмах к отцу она постоянно жаловалась, что её никто не слушается, что у неё нет денег, что у неё нет хорошего нижнего белья, что нет даже старого венгерского вина. Письма заканчивались просьбами прислать денег, двадцать аршин чёрного бархата с цветами на платье, прислать тонкое кружевное бельё. Власть в Тушине окончательно перешла к польским панам, а «царик» и царица играли роли, как в кукольном театре.

Несколько скрашивали жизнь царицы визиты пана Петра Сапеги, который находил время, чтобы оставить заботы, связанные с изматывающей осадой Троице-Сергиева монастыря, и приезжал к ней на свидание, порой тайно и под покровом темноты. С ним Марина проводила прекрасные вечера и ночи. Но однажды рано утром, возвращаясь от своей возлюбленной пан Пётр свалился с коня. Гайдуки кинулись поднимать его. Но встать на ноги он не смог, так как был мертвецки пьян.

* * *

Соглядатые доносили пану Сапеге нерадостные известия. Всё ещё удерживая в кольце Троице-Сергиеву Лавру, он с тревогой следил за ростом и усилением армии Скопы. В середине октября Сапега незамедлительно начал готовиться к походу на Александровскую слободу. Он намеревался сковать основные силы противника. Но Скопа послал под Троице-Сергиеву Лавру несколько летучих отрядов, которые то и дело нападали с разных сторон на осадный лагерь Сапеги и грозили разорвать осадное кольцо. Направляясь навстречу Скопе, Сапега вынужден был оставить под монастырём значительные силы. К Сапеге присоединились две тысячи гусар Романа Ружинского из Тушина, а также конница пана Стравинского из Суздаля.

27 октября 1609 года Сапега подошёл к Александровской слободе с 10-тысячами сабель и 10 тысячами копий. На Каринском поле, близ слободы 28 октября произошла решающая битва. Сапеге удалось опрокинуть передовые сотни русской конницы, однако на этом его успехи закончились. Приготовленные Скопой надолбы и рогатки остановили гусар. Наступавшие попали под убийственный огонь русских стрельцов. Вслед отходившим выезжали конные дворяне и дети боярские, они секли отставших ляхов и казаков, сразу же возвращаясь под защиту укреплений. В течение двух-трёх дней русские отразили ещё несколько нападений Сапеги, который в итоге велел трубить отступление и возвратился под стены Троице-Сергиевой обители.

Победа Скопы под Александровом вызвала ликование в Москве, и принесла молодому полководцу необычайную славу. Многие начали открыто называть его новым царём, а рязанский воевода Прокопий Ляпунов прислал к Скопе посольство с грамотой, в которой просил его взойти на престол вместо ненавистного Василия Шуйского. Развернув столбец и прочтя текст, Скопа разорвал грамоту, сохранив молчание о случившемся. Однако, бояре, окружавшие его, стали высказывать мысль, что такой человек более достоин царского престола, чем Василий Шуйский, запершийся в Москве. Молодой же князь был человеком большой скромности и пресекал подобные разговоры и предложения.

Отдельные полки Скопы, заняв сёла на подступах к Троице-Сергиевой Лавре, вызвали у Сапеги чрезвычайное беспокойство. Не выдержав, он послал отряды шляхтичей Ружинского, Микулинского и Стравинского нанести удар по полку Семёна Головина, укрепившегося в остроге у села Ботово. В условиях наступающей зимы Головин без труда отбил их, с большими потерями для нападавших. Та же самая участь постигла пана Загорского. Тем временем Скопа благодаря новым подкреплениям из Ярославля и Костромы довёл численность своих войск до 30 тысяч. Однако идти на Сапегу и Лжедмитрия он не решался, пока