поднял ещё, сразу до деса. Лук икнул и спасовал. Нос уровнял. «Шрам опять блефует! Пёсья кровь! Я готов поклясться, чем угодно! Ну посмотрим, что ты на такое ответишь?!»

- Уравниваю и поднимаю до двух золотых!

- Отвечаю, - Нос перекинул языком сигарету в другой уголок рта.

Шрам усмехнулся.

- Поднимаю до пяти.

«Да что ж ты творишь, пёс тебя дери?! Почему ты так спокоен?!» Тимур заглянул в кошель. Десов осталось четыре штуки.

- Отвечаю, - он скрипнул зубами.

Нос уровнял.

- Открываемся, - он пыхнул дымом.

Улыбаясь, Охотник расправил своих четырёх королей. Шрам выложил «полный дом» - пару и тройку. «Неплохо, но всё же меньше чем у меня, придурок!» - внутренне ликовал Тимур. И тут Нос бросил четыре туза.

- Сучий потрох! Как?! Опять?!

- Э, парень, полегче, - процедил сквозь зубы Нос. – Ты сам подсел, тебя никто не звал, умей проигрывать.

Молодой мужчина привстал, сверля его взглядом. Руки Шрама исчезли под столом, завозились в районе пояса. Тимур тяжело задышал, но удержал себя и плюхнулся обратно, на место.

- Ещё. Хочу отыграться.

- А у тебя осталось чего? – ощерился Шрам.

- Осталось! Вон там, в свёртке, костюм за десять золотых, и ботинки новые есть!

Шрам с Носом переглянулись.

- Воля твоя, не плачь только потом, - он передал колоду Охотнику. Тот принялся тщательно тасовать карты. «Нос жульничает. Играют они давно, он пометил карты. И он в сговоре со Шрамом. Выигрывает, когда раздаёт, подтасовывает себе нужные карты. А может и не только себе, мне и Луку тоже, чтобы мы подумали, что у нас выигрышная комбинация, которую никто не перебьёт.» Тимур раздал карты. «Как его тогда обыграть? За руку поймать? Так он вроде лишние карты нигде не прячет. И дальше что? Судя по их рожам, они к такому готовы, в лучшем случае полезут в драку, в худшем – нож под ребро мне сунут. А мне не нужны лишние свидетели, как я после смертельной раны оживаю. Пёсья кровь! Я проиграл в тот момент, когда сел с ними играть…»

Молодой мужчина играл осторожно, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и к раздаче Носа стал богаче на золотой. Нос перемешал карты, демонстративно протянул Тимуру колоду, чтобы тот подснял половину. Раздал, Охотник посмотрел. Четыре карты крестовой масти и одна красной. Он сбросил её и получил пятый чёрный крест. Да ещё и карты выстроились по возрастанию. Сердце забилось часто-часто. «Не мог он такое мне подстроить! Это моё везение, моя удача! Такое даже четырьмя тузами не перебить!» И всё же он добавил только пять серебряных. Лук поддержал. Но Нос явно не собирался больше с ними возиться. Он поднял до двух золотых. Шрам насмешливо прищурился и увеличил до пяти. Тимур посмотрел на свои оставшиеся деньги, на костюм, приготовленный для бала. «Но я же точно выиграю! Это мой звёздный час, я обыграю этих мошенников!» Он снова глянул на оставшиеся монеты. «Полтора золотых. В три раза меньше, чем было, когда я сел играть. Можно купить провианта, и, если буду экономить – продержусь до Орна. Если поставлю их и одежду и проиграю, останусь без всего, без еды, без тёплых вещей, не узнаю, чем я заинтересовал графиню…»

- Эй, парень, ты уснул? Давай отвечай!

«У меня же «порядок с покраской»! Почти самая старшая комбинация, я не могу с такой проиграть! Стану богаче на пятнадцать-двадцать десов и еды в дорогу куплю не ужимаясь, и на дилижанс для скорости останется.»

Он накрыл горсть монет ладонью. Сквозь непрошибаемую стену безразличия Носа, как из трещины сверкнуло торжество.

- Я пас. – Тимур бросил карты, чувствуя, как обрывается всё внутри. «Остановился в шаге от финиша. Струсил, тряпка.» Но самобичевание прервало ошеломлённое удивление картёжника со сломанным носом. Охотник чувствовал его растерянность, досаду, злость. От невозмутимости не осталось камня на камне, теперь он весь был как на ладони.

Лук внезапно поднял ставку до семи золотых, выложив самородок, с ноготь размером. Шрам с Носом внутренне осклабились, обрадовавшись новой жертве, которая так ничего до сих пор и не поняла. Поддержали, открылись. Тимур немного отрешённо смотрел на четвёрку королей у Носа, рядом с которыми лежал шут. Единственная комбинация, которая могла бы перебить его «порядок с покраской». «Вот так, значит, сучий потрох? Так, значит? В картах тебя не победить. Но я тоже кое-что умею.» Охотник, чувствовал, что по уму нужно встать и уйти, но ему так хотелось рискнуть и проучить этих мошенников.

Нос выложил десять медных из своей горы монет. Лук дрожащими руками пододвинул свои последние риши. Тимур со Шрамом сделали ставки на начальный круг. Колода вновь была в руках у Охотника. Со спокойным видом он выдал карты, едва заметно для обычного человека огорчился, обменял три карты, помрачнел ещё больше и поставил золотой. Лук обречённо спасовал. Нос поддержал, Шрам повысил до трёх. Тимур выставил на стол новые ботинки. Потом ухмыльнулся и добавил сверху костюм. Взгляды картёжников заметались.

«Да, я обманул вас, сделал вид, что у меня всё плохо. А на самом деле у меня лучшая рука из возможных. Вы обманывали, а вот теперь обманули вас, ведь все врут. Обман был именно в этом, я не блефую. У вас нет шансов перебить мою комбинацию, у вас плохая рука, сдавайтесь, пасуйте, пока не проиграли всё, что выманили у любителя жареного лука.»

Медленно, как во сне, картёжники сбросили карты. Тимур встал, сложил монеты в кошель. Перевернул свои карты. Две восьмёрки, два туза и дама.

- Рука мертвеца! – Нос стукнул кулаком по столу. – Ты, шлюхин сын, у меня же тройка была!

- Ну и не пасовал бы. Умей проигрывать. – Тимур усмехнулся. Шрам встал из-за стола. Нос отрицательно помотал головой. У него оставалось ещё достаточно монет, чтобы не сильно расстраиваться потере. Шрам сел обратно.

- Знаешь легенду, что случилось с тем, у кого был такой же расклад? Так что ходи парень, да оглядывайся. - Он сплюнул на пол.

Тимур пригвоздил его взглядом, представил, как из его глаз выпрыгивает волк, пытающийся вцепиться в лицо картёжнику. Шрам отшатнулся, не удержался на стуле, свалился на пол, ударившись лысым затылком.

Охотник подхватил вещи и вышел из трактира. «По итогу, я стал богаче всего на один золотой, чем когда сел играть и едва не лишился всего. Ну и стоило оно того, кусок ты собачьего дерьма?» Он взглянул на тёмное небо, потом