распространялся, дым заполнил комнату. Дима заметил пустую стеклянную банку и столовый нож. Закрываясь от огня, соскоблил кровь с пола, ссыпал в банку и поспешил за напарником.

Сергей выбежал на улицу, выстрелил в удаляющийся фургон, но машина была слишком далеко. Брындин метнулся к своей машине и заметил, что колеса «Форда» прострелены.

– Сука!

Он схватил рацию с переднего сиденья:

– Всем постам! Срочно группу преследования и пожарных! Подозреваемый скрылся! Зеленый фургон марки «Форд», госномера Анатолий пятьсот девяносто семь Светлана Константин…

Сергей побежал к дому, подхватил на крыльце напарника, потащил от пожара. Дима тяжело кашлял. За спинами прогремел взрыв, снося ветхие стены и крышу.

Сергей упал на землю, закрыв голову руками. Диму откинуло к дороге, осыпало землей. По участку разлетались обгоревшие вырезки из газет с фотографиями Мещерского.

XXI

15 дней 6 часов с начала эксперимента

Пожарные проливали пепелище. Участок обследовали криминалисты. Покрытый сажей с ног до головы, Дима протянул главному эксперту банку с образцами крови.

– Нужен сравнительный анализ с ДНК Мещерского.

Брындин пообщался с начальником пожарной бригады и подошел к напарнику.

– Сгорело все на хрен! Все сгорело! Отпечатки, улики, все!

С заднего двора послышался голос криминалиста:

– Нашли!

Дима и Брындин поспешили к сараю. Группа экспертов поднимала из компостной ямы труп, обернутый в полиэтилен. Из-под мутного пластика выглядывала почерневшая мужская рука.

– Разойдитесь! – приказал Сергей. – В сторону, в сторону все, я сказал!

Брындин склонился над телом:

– Так и думал! Черт! Не успели!

Один из экспертов осторожно разрезал полиэтилен, раздвинул края пластика, обнажив изуродованную голову мужчины с пробитым черепом.

Сергей всмотрелся в его лицо.

– Это Евгений Бабич, хозяин дома.

Степан вел только что угнанную «Девятку» по проселочной дороге. Смахнул пот со лба, боль пронзила покалеченный палец.

Степан посмотрел в зеркало заднего вида:

– Почти схлопотали. Не на того напали, твари. Хрен вам, хрен вам всем!

На заднем сиденье лежал связанный по рукам и ногам Профессор с кляпом во рту.

– Они нас не найдут, сын. Уедем. Далеко-далеко уедем. Туда, где все началось.

Степан нахмурился – ему не хотелось встречаться с прошлым, но выбора не было.

XXII

15 дней 12 часов с начала эксперимента

Катя лежала в реанимации третьей городской больницы Калининграда в коме. Над постелью громоздились приборы, отслеживающие состояние тела, изо рта торчали трубки ИВЛ, из вены – катетер с капельницей. Запястья держали ремни.

Эхом зазвучала знакомая успокаивающая мелодия. По руке Кати поднимались частицы грифельного магнитного песка, извиваясь, словно тонкие путы.

Глазные яблоки Кати под веками задвигались, пульс начал резко расти. Руки дернулись, зашевелились, растягивая ремни.

Графитовые путы обвили горло девушки и начали сжиматься в тугое кольцо.

Катя резко села, открыла глаза. Музыка оборвалась, путы растворились в воздухе. Катя попыталась вдохнуть, но ей мешала трубка. Она освободила руки, выдернула изо рта трубку и катетер, сорвала датчики.

Часть 6

Дневник сновидений. Запись #58

Он тряс его за грудки со всей силы, но меня будто парализовало. Затем он просто накрыл его белой простыней, и ткань тут же пропиталась его кровью.

Мне снилось, что пятно крови никак не поддавалось. Он тер его губкой, но оно проявлялось снова и снова.

I

1 месяц до начала эксперимента

Профессор просил быть к девяти, но на часах было уже семь минут десятого. Антон не любил опаздывать, но в это утро пришлось наведаться в архив Следственного комитета. Антон редко заходил туда после увольнения. Косые взгляды, тупые шутки бывших коллег, всегда его недолюбливавших, – впрочем, это было взаимно.

Чтобы избежать праздных разговоров и не вызвать подозрений, пришлось повозиться, и вот – опоздал. Антон торопливо припарковался, взял папку с документами и направился к дому Мещерского. Видеорегистратор, как обычно, работал еще пять минут после отключения зажигания.

Антон шел через калитку, когда мимо него быстро прошел широкоплечий мужчина в камуфляжном плаще и капюшоне. Для такой погоды плащ не слишком подходил, но тогда он не придал этому особого значения.

Профессор пригласил Антона в кабинет, пролистал материалы Антона: свидетельские показания Ромы для суда над Кирсановым, отчеты о сотрудничестве с полицией по делу о распространении наркотиков.

– То, что нужно.

Антон прохаживался по домашнему офису: на стенах фотографии со студентами, дипломы о повышении квалификации и даже кадры со съемочной площадки, где он выступал консультантом. На комоде из темного дерева Антон заметил красный айпад первого поколения, взял в руки:

– Ничего себе раритет! У меня был такой лет десять назад.

– Не трогай! – Мещерский выхватил айпад и спрятал в карман. – Это личное, извини.

Он поправил галстук, вернулся к документам.

Антон присел в кресло для пациентов и вытянул ноги на оттоманке. На столике рядом с креслом заметил стакан воды с отпечатками губ.

– Думал, вы на дому пациентов больше не принимаете.

– Все верно, не принимаю, – не отвлекаясь от чтения, ответил Мещерский.

– Но я только что видел вашего посетителя.

– Я сегодня весь день был один. Ты что-то напутал, Антон.

II

16 дней с начала эксперимента

Тома, закинув босые ноги на журнальный столик, читала новости в ноутбуке. Секунду поразмыслив, ввела логин и пароль и вошла в базу СК. Пролистав рапорты опергруппы о деле Мещерского, убедилась, что про Антона им ничего не известно, и захлопнула крышку. Взяла со столика шляпу, за которой якобы пришла в дом, и вернулась в сад.

Тома родилась и выросла в деревне с двумя старшими сестрами и матерью-алкоголичкой, отца никогда не знала. Повзрослев, сестры при первой возможности уехали подальше от дома, где шумные попойки были обычным делом.

Тома, несмотря на тяжелое детство, была неунывающей, легкой и доброй. Даже после переезда в город она поддерживала отношения с дряхлой пропитой старухой, которая считала себя ее матерью, и не держала на нее зла.

В городе Тома быстро обвыклась, в юридическом училась успешно. Отсутствие эго в сочетании с легкостью позволяли ей строить отношения и карьеру без надрыва. Ее обожали мужчины, ей завидовали женщины, несмотря на то что Тома не была красоткой. Даже те редкие люди, которые ее недолюбливали, не могли не признавать ее достоинства.

Из всех мужчин, ее окружавших, Тома выбрала именно Антона. Замкнутого, нелюдимого и тревожного человека. Возможно, сказалось непростое детство и потребность о ком-то заботиться больше, чем о себе самой. Они поженились через два месяца отношений на втором курсе института. Тома легко закончила учебу с отличием, в то время как Антон несколько раз бросал институт из-за скандалов с педагогами. Доучился лишь благодаря дипломатическим навыкам Томы.

В Следственном комитете Тома быстро завоевала крепкую репутацию, Антон же конфликтовал со всеми и быстро стал мальчиком для битья. Тома тащила его за собой, помогала строить карьеру и налаживать отношения с окружением. Через десять лет Тома поняла, что устала. Они разошлись мирно, сохранив любовь и уважение друг к другу. После появления Лени они продолжили дружить втроем.

Тома старалась сосредоточиться на новой семье и позволить Антону жить своей жизнью без ее вечных наставлений. Но как только она отпускала