Законопроект о государственном предприятии

Рыночные механизмы в США

Управление экономикой: демократизация

Радикальная экономическая реформа и ценообразование

Экономический аспект борьбы с бюрократией

Пути экономической реформы

Экономические противоречия Перестройки

Законопроект о кооперативах

Экономика и экология

Политические темы

Бюрократизм и Перестройка

Советы и парламентаризм

Опыт развития демократии в социалистических странах Европы

Законопроект о добровольных обществах и объединениях

Комсомол и Перестройка

Социалистическая демократизация и историческая ответственность нашего поколения (в качестве лекторов выступают шестидесятники)

Проблемы совершенствования политической системы и юридические гарантии демократизации

Программные тезисы «Демократической Перестройки» к XIX партконференции

Этические и исторические аспекты создания мемориала жертвам сталинских репрессий

Тысячелетие крещения Руси

Политический характер клубов становится еще более явным, когда неформалы получают осязаемые доказательства попыток своей инструментализации в борьбе между консерваторами и реформаторами внутри партии и комсомола. В ходе атаки против них со стороны консервативной прессы в начале 1988 года им сливают информацию – передают конфиденциальный документ ЦК комсомола, который они немедленно публикуют. Неформалы находят в этой двойной инструментализации со стороны консерваторов и реформаторов новые возможности для действия и делают из нее выводы о своем значении в этой игре: партия и комсомол принимают их всерьез и все чаще используют в качестве аргумента в своих междоусобных войнах.

Обратный эффект: попытки партии локализовать клубы

После августовской Встречи-диалога партийные реформаторы, которым уже трудно идти на попятную в «эксперименте» с клубами, пробуют ввести в действие новые механизмы, чтобы ограничить поле их деятельности.

Прежде всего они пытаются удалить их от политической сферы. Месяц за месяцем Севастопольский райком обращается к партийному бюро ЦЭМИ с призывом перевести дискуссионную повестку клуба «Перестройка» в экономическое поле. Здесь используется классический метод: на институтских членов партии и пропагандистов возлагают миссию контроля и влияния. Партбюро поручает двум своим членам («кураторам») «подробнее ознакомиться с работой клуба “Перестройка” и доложить в райком КПСС»[246].

Вторая тактика партии нацелена на то, чтобы переориентировать деятельность клубов на административные задачи микро-уровня. Так, неформалов привлекают к разработке моделей реформ на уровне района (разделение властей) и предприятия (введение экономического самоуправления). «Перестройка» принимает эти предложения в обмен на помощь в получении ксерокса, помещения или телефонной линии.

Наконец, партия разрабатывает и более сложную стратегию поглощения неформалов. Райкомы создают две формы опосредованного взаимодействия: «специальные группы идеологического актива» (прежде называвшиеся «комиссии по контрпропаганде») и те, которые можно было бы назвать «истинно-ложными» неформальными клубами.

Врезка 4

Специальные группы идеологического актива Брежневского/Черемушкинского района

Целью этой группы является сбор клубных материалов и разработка «практических рекомендаций и моделей для действия в типичных ситуациях» (митинги, публичные дебаты…). «Коммунисты должны непосредственно (не только извне, но и изнутри) влиять на выдвижение лидеров [неформалов], на выработку программ, организованных форм, характер действий социалистических общественных клубов».

Активисты должны пройти боевую выучку методам ролевых игр в «идеологических дебатах». Обучение включает «острые вопросы истории СССР, КПСС», «межнациональные отношения в СССР», «демократизацию политической системы, прав человека» и «роль религии и церкви в исторической и современной жизни в СССР»[247].

Эти пропагандистские группы официально подчинены райкомам, но их члены не являются партийными работниками. В них рекрутируются молодые исследователи и преподаватели вузов, будь они члены КПСС или кандидаты в члены. После годичного обучения они должны были, по всей видимости, вступать в неформальные клубы. По крайней мере, на эту мысль наводит траектория С. Станкевича. Он был преподавателем Московского государственного педагогического института им. Ленина (где складывается клуб «Община»), когда вскоре после Встречи-диалога августа 1987 года с ним связывается Брежневский райком и он фактически становится правой рукой Н. Кротова, инструктора по работе с неформалами. В 1988 году он вступает в две неформальные группы: в один из партклубов и в «Московский народный фронт» (МНФ). «Идеологические группы» также рекрутируют неформалов, отдавая предпочтение тем, кто уже входит в руководство клуба; комсомол и, по всей видимости, партия даже предполагают официально вознаграждать этих рекрутов.

Кроме того, комитеты партии и комсомола создают оригинальную форму переходной организации – «истинно-ложные клубы». Один документ из архивов идеологического отдела Севастопольского райкома так объясняет этот подход:

Попытки нейтрализовать их активность административным путем приведут лишь к более тесной смычке «неформалов» с «диссидентами», еще более направят их деятельность в сторону организации действий, рассчитанных на «международный резонанс». […] Думается, было бы целесообразно дать определенный контролируемый выход стремлению «неформалов» к политическому «действию», одновременно привлекая к участию в митингах, встречах, обсуждениях выдвигаемых ими документов достаточно подготовленных теоретически пропагандистов – коммунистов, комсомольцев и беспартийных. Учитывая, что «неформалы» весьма чувствительны к попыткам поставить под «официальный контроль» деятельность своих организаций, но охотно идут на контакт и сотрудничество с другими организациями, видимо, следует максимально активизировать работу ВЛКСМ по созданию политических клубов среди студенческой и рабочей молодежи […]. Думается, контакт таких клубов с «неформалами», подготовка и участие в совместных мероприятиях явятся, с одной стороны, для комсомольцев действенной школой реального опыта политической и идейной борьбы, а с другой – ликвидируют ореол «бунтарства» и «подвижничества», во многом привлекающий к «неформалам» интерес, а отчасти и сочувствие определенной части общества[248].

В 1988 году комитеты КПСС и ВЛКСМ сполна осознают дилемму: если власть будет обращаться с неформалами как с диссидентами, то они рискуют превратиться в оппозицию; а если их слишком «баловать», то они могут нанести вред репутации комсомола и партии. Одним словом, создавая свои собственные «неформальные клубы», райкомы стремятся локализовать настоящие клубы в некоем герметичном и безопасном мире, где, как им кажется, они смогут осуществлять контроль, опираясь на дисциплину членов партии и ВЛКСМ. Чтобы скрыть происхождение этих лжеклубов, выстраиваются порой весьма сложные комбинации, с привлечением групп, которые сами находятся на полпути между комсомолом и неформальным движением. Однако в силу чрезмерной заботы о формальной стороне дела эти «истинно-ложные» клубы регистрируются в райкомах, поэтому их легко идентифицировать. Такова, например, ситуация с клубом «Факел», объединившимся под протекторатом Черемушкинского райкома КПСС.

Риск того, что неформалы трансформируются в серьезных конкурентов комсомола, кажется специалистам из КПСС и ВЛКСМ весьма вероятным, поскольку они наблюдают за происходящим в странах Восточной Европы. Так, ими констатируется, что в Венгрии все зашло гораздо дальше, чем в СССР: «универсальность комсомола» была там поставлена под вопрос уже в начале 1980-х годов, а в 1988-м руководители этого комсомола официально признали, что их движение больше не обладает правом на идейную монополию среди молодежи. Они даже