— Я жалел ее. Да это и не важно. Она готова была идти за своим Триплем по раскаленным углям. Защищая дочь, Ева без оружия, расправилась с тремя головорезами., но получила ранение несовместимое с жизнью. Соня осталась со мной. Все что ты видела — дело рук твоего отца. Он любит свою дочь, но себя любит еще больше. Девочку запрограмировал очень сильный психотерапевт, К слову душелома мы нашли спустя час после кодировки, с простреленной башкой. Но он успел сообщитьобманутому сходняку все, что знал. тОлько вот сказал обтекаемо, боялся, что его телефон прослушивают. Кодовое слово не успел передать. И уточнить, какая дочь Трипля его пациентка. Так что, ты жива, и Соня жива, пока кодовое слово не расшифровано.

— Пословица, — прошептала я. — Любимая присказка моего отца. Мы должны найти Соню.

— Она не единственный ключ. Точнее, она носитель лишь части информации, — прошептал Антон. А я почувствовала, как пол качается под моими ногами. Думаешь, стал бы Шмыга столько лет тебя терпеть просто так. Бо случайно узнал. что дочь Трипля — бомба замедленного действия. Только не знал о Соне. И потому держал тебя на коротком поводке, посредством женишка. Уж как они старались тебя вскрыть. Да только не по Сеньке шапка оказалась.

— Значит ты не случайно появился в моем доме? — умирая от плохого предчувствия, прошептала я

— Я пришел убить тебя, Анфиса, — как гром среди ясного неба, прозвучали слова мужчины, за которого я готова была совсем недавно умереть.

Мы никогда не знаем, что приподнесет нам шутница судьба через минуту, час, день. Мы не предполагаем, что человек, укравший наше сердце, не будет беречь его, как сокровище, а может просто разорвать в клочья одним неосторожным словом. Мы не думаем, что отдавая душу, можем получить ее убитой, растерзанной растоптанной. Мы просто слепо любим.

И вот сейчас я вдруг осознала, что совсем не знаю человека, стоящего передо мной. Моего Ангела, который оказался моей погибелью.

— Но ведь это же абсурд. Ты служитель закона. Почему?

— Ты ошибаешься, детка, — горько ухмыльнулся Погодский, и я поняла, что он сам себя ненавидит сейчас. Столько боли было в его глазах. — Я цепной пес подонка, исполняющий его приказы. После того, как я не смог защитить Еву, то есть выполнить свою работу, я уволился из органов. Пил, пока твой отец не разыскал меня и не предложил работенку. Я не бандит, не полицейский, не агент ноль ноль семь. Холуй, выполняющий грязную работу. Потому что больше ни на что не способен. Даже Сонечку не уберег. Девочку, которая стала моей жизнью.

— Кто приказал меня убить? — не поняла я.

— Ты меня слышала, детка, — устало выдохнул Синоптик. Мне показалось, что меня подбросило в воздух, и со свсей силы впечатало в стену. Боль, котрая пронзила мое сознание не сравнится с физической. Это нечто, способное убить, разрывающее легкие.

— Почему же ты не выполнил приказ? — прохрипела я, борясь со жгучей, разъедающей кислотой подниающейся из горла.

— Не смог. Даже этого не осилил, — кривая улыбка перекосила красивое мужское лицо. — Ты невероятно похожа с Соней. Просто фотографически. А потом, ты, глупышка, рискуя жизнью, принялась меня спасать. И я вдруг понял, что у меня больше нет хозяина, детка. Зато есть еще одна головная боль, бесценная и невероятно нужная. Анфис, я тебя…

— И очень даже ошибся, — раздался за моей спиной голос, которого я не слышала долгих тринадцать лет. Обернулась и увидела отца. Он не постарел совсем. Только седина чуть тронула волосы на висках, и уголки губ скорбно опустились вниз. — Где мои деньги, дружочек?

В руке Трипль твердо сжимал пистолет, направив его прямо в грудь Погодского. Я онемела, не зная, что предпринять. Просто замерла на месте. — куда ты дел общак, щенок? Я тебе, как сыну доверился, тварь. А ты меня как лоха последнего кинул.

— Папа, перестань, — выдохнула я, забыв обо всем на свете. Вот он, мой любимый папа. Мой герой. Мне так захотелось прижаться к нему. Как когда — то в детстве. И я сделала шаг. Пистолет перескочил на меня, уперся вороненым дулом в лицо.

— Не двигайся, малыш. Не играй с судьбой. Я не хотел сам тебя убивать. Правда.

— Но почему. За что? Пап, ты же меня любил всегда. Что произошло за это время?

— Детка, я не был хорошим отцом. И ты ошибаешься. Это не любовь была. Ты просто была мне нужна. Маленькая, ловкая, умная. Я сына вообще — то ждал. А родилась ты. Полумертвая. Похожая на кусок сырого мяса. Я все ждал, когда ты богу душу отдашь, а ты выкарабкалась. Ну, пришлось помощницу из тебя делать. Анфис, ты прости меня, доча. Но слишком много ты носишь в себе. Точнее носила, пока этому козлу все не выболтала. А Антоша, не будь дурак воспользовался тем, что ты на передок слаба и влюбчива. Пустил козла в огород, называется. Так ведь, зятек дорогой? Или кем ты там мне теперь приходишься.

— Анфиса ни при чем, — сквозь зубы прошипел Синоптик. — Это не она мне код сдала. Эту чертову девку не расколешь, даже под пытками. Неужели ты еще не понял, Трипль? Просто Фиса случайно сказала одну пословицу, твою любимую…

- Сонька? — в глазах отца мелькнул нехороший огонек. — Она Иуда?

— Ее похитили. Пап, пожалуйста. Соню спасти надо. Она ведь еще ребенок совсем

— И на кой черт она мне теперь сдалась? — ухмыльнулся любящий родитель. Да он безумен. Совсем сошел с ума. Глаза блестят, как в лихорадке. — Пусть и Бо сюрпризец будет. Нас с ним кинули, как щенков. И кто? Я ведь следил за вами с Сонькой, когда вы в магазин поехали. Рассчитывались купюрами из моего схрона, я проверил. Думали, что так просто кинете Трипля? Я не прощаю крысятничества, детка. Даже своей родной дочери не могу спустить с рук такого.

Я не могла отвести взгляда от пальца отца, жмущего на курок. Он отвлекся лишь на минуту. Белый шерстяной комок, откуда не возьмись, рыча словно лев, выстрелил телом, словно пружина, сбил с ног моего родителя. Погодский воспользовался моментом, и прижал к полу тело поверженного мелким кошаком, врага. В его руке я увидела наручники. Интересно, откуда он их взял? Пистолет отлетел к моим ногам.

— Фиса, беги, — голос Синоптика вывел меня из состояния гроги. Я схватила пистолет и направила его на отца, котрый замер на месте, с ухмылкой глядя на меня.

— Ты же не сделаешь этого, доча? Не убьешь старика? — тихо спросил он.

— Она нет, — рыкнул мой Ангел, со всей силы опуская на голову Трипля тяжелую статуэтку.

Жизнь — дама капризная. Странная, а моя так еще и ненормальная. Синоптик резко выдернул из кармана наручники, и застегнул одну браслету на руке моего отца.

— Ты останешься тут, — приказал этот придурок, деловито ощупывая карманы моего отца в поисках оружия.

— Я не была бы в этом так уверенна. — ухмыльнулась я, целясь из оброненного папулей пестика в обнаглевшего Ангелочка. — Пристегивай себя к пленнику, красавчик, и не вздумай рыпаться. Я не люблю делать дырки в самодовольных мужиках.