— Точно, — вздохнул Мишка. — Уверен, моябывшая супруга могла бы прояснить ситуацию, но вряд ли захочет это сделать,оттого и не торопится осчастливить нас своим появлением.

— Мишка, мне кажется, я видела этот «Опель» возле вашейквартиры, — уже когда мы въезжали

В город, сказала я. — Не берусь утверждать, что тотсамый, но, когда я только приехала и вошла в квартиру, он стоял ближе к парку,мне еще жутковато стало, точно за мной следит кто.

— Похоже на правду, сестрица хотела удостовериться, чтоты заступила на боевой пост и можно начинать операцию.

— Какую операцию? Ты вот говоришь, я Катькино алиби, ноона-то как раз не просила меня торчать в клубе всю ночь. Она не знала, что явыиграю деньги, что познакомлюсь с Ильей, что поеду вместе с ним, в концеконцов. Какое же это алиби? Ну, была я в клубе в десять вечера, так до четырехутра на дачу можно пять раз съездить и назад вернуться, любой милиционер на этосразу же обратит внимание. О черт, — выругалась я и даже поежилась отнеожиданно пришедшей мне в голову мысли. — У него ботинки былимокрые, — пролепетала я.

— У кого? — выпучил глаза Мишка.

— У Ильи Дружинина, мужа этой противной Эммы. А в туночь шел дождь, точнее, под утро шел. Когда мы возвращались из клуба, дождявовсе не было, а утром я его провожала и обратила внимание на то, что ботинки унего сырые.

Мишка приткнул машину к тротуару, повернулся ко мне, поднялпалец, точно собирался им погрозить, и очень серьезно сказал:

— А теперь, пожалуйста, поподробнее, как выпознакомились.

— Я же тебе рассказывала, — разволновалась — Япришла, хотела посидеть десять минут и уйти, как мы с Катькой договаривались,но тут вспомнила, что она сказала: обязательно сыграй, новичкам везет и всетакое…

— И ты пошла, — расцвел Мишка улыбкой. — Итут же Илья толкнул тебя локотком, фишки рассыпались, ваши взгляды встретились,а далее как по маслу…

— Ты хочешь сказать?.. Господи, но зачем это былонужно?

— Пока не знаю. Но в том, что встретились вы неслучайно, почти уверен.

— Выходит, Катька с этим Ильей задумали убить ЮрияПавловича… Мишка, это глупость, — твердо заявила я.

— Глупость, — согласился он. — Особенно убиватьего в своей же квартире.

— Вот именно, — растерялась я. — Я совершеннозапуталась и уже ничего не понимаю.

— Больше всего меня озадачивает и тревожит исчезновениетрупа Юрия Павловича. Вот скажи на милость, на кой черт кому-то понадобилсятруп?

— Мишка, пора в милицию, — вздохнула я. — Мы,считай, каждый день сталкиваемся с трупами: сначала Юрий Павлович, потом сторожв клубе, а теперь еще и Лось. Как бы не вышло так, что мы и сами того…

— У тебя надежная охрана, — заявил Мишка инеожиданно поцеловал меня в нос, хотя делать это было совершеннонеобязательно. — Правда, у ментов она будет еще надежнее, потому как наммигом припаяют и убийство Палыча, и сторожа, а может, и Лося в придачу. Скажут,в понедельник убили, а в четверг приехали проверить, как он родимый, не протухли.

— Прекрати, — возмутилась я.

— Забудь на время про ментов, — вздохнулМишка, — понадобится, я сам о них вспомню. А сейчас поехали домой, жратьхочу просто невероятно.

Я только пожала плечами, поражаясь, как можно думать о еде,когда у нас одни трупы и ни единой здравой мысли, каким образом прекратить всеэто.

В квартиру я входила с опаской, трупы всерьез беспокоилименя, и даже возникло подозрение, что конца и края им не будет, точно в фильмеужасов. Я была категорически против того, чтобы превращать собственную жизнь вдешевую продукцию киноиндустрии, и дала себе слово, что, если вновь появитсякакой-нибудь труп, — иду в милицию, и плевать на все Мишкины доводы.

Видимо, подобные мысли копошились и в его мозгу, потому что,войдя в квартиру, он быстренько пробежался по всем трем этажам и вернулся свыражением глубокого удовлетворения на физиономии. Я все это время стояла вхолле, рассудив, что стрессов на сегодняшний день с меня достаточно, и если вдоме есть что-то подозрительно похожее на труп, пусть Мишка сам на него илюбуется.

— Чисто, — заверил он, как видно, поражаясь нашемувезению. Я покачала головой и пошла в кухню, бормоча под нос:

— Нет, так жить нельзя. Я долго не выдержу и вообще…

— Чего ты бормочешь? — насторожился Мишка, появляясьследом.

— Я ужасно себя чувствую.

— Ты преувеличиваешь. Выглядишь, по крайней мере,прекрасно.

— Зато в моей душе творится такое…

— Доверь мне свою душу, — с чрезвычайно серьезнойминой предложил Мишка, а я вооружилась половником и ответила:

— Будешь строить из себя Казанову, получишь по лбу.Мало мне трупов, еще ты…

— Чего я? — удивился Мишка.

— Мы попали в скверную историю, — укоризненнопокачала я головой, — а ты занят тем, что пытаешься меня соблазнить.

— Я пытаюсь? — возмутился он. — Да я толькопо-родственному, поддержать хотел. Ты выглядишь такой несчастной, у меня простосердце кровью обливается от жалости. — Он подошел ко мне и обнял за плечи,а я перевела взгляд на половник в моей руке. Мишка вздохнул и отступил нашаг. — В конце концов, ты могла бы с пониманием отнестись кситуации, — заявил он. — Семь месяцев вынужденного воздержания,наконец я на свободе, и что меня ждет дома? Между прочим, лучший способ снятьнапряжение…

— Шальнов, ты свинья, — повысила я голос, швырнулаполовник и гордо покинула кухню.

— А кормить меня сегодня будут? — крикнул онвдогонку, отвечать я сочла ниже своего достоинства.

Где-то через час (все это время я провела в ванной) в дверьмоей спальни громко постучали, и Мишка заорал во все горло:

— Иди обедать… или ужинать. Слышишь?

— Я не хочу, — ответила я.

— Что значит «не хочу», ты целый день голодная. И длякого я готовил, скажи на милость?

— Я тебя об этом не просила.

— Ладно. Давай жить дружно. Выходи, посидим, подумаем…Не забывай, у нас полно трупов, и надо с ними что-то делать.

Услышав о трупах, я пошла открывать дверь. Мишка стоял,прислонившись к стене напротив, и выглядел несчастным.