— Миша, я очень беспокоюсь за сестру. Может, стоитзаявить в милицию? В конце концов, она двое суток не звонит и дома непоявляется.

— Должно пройти не меньше трех, но и тогда менты неособо зашевелятся, а зная Катькины привычки… Из головы у меня бесхозный труп неидет. Ну скажи на милость, кому он мог понадобиться? Хотя, может, я напрасноголову ломаю и все очень просто: убийца следил за нами, сообразив, что повеситьна нас убийство не удастся, он просто спрятал труп: нет трупа, нет следствия. Аведь в самом деле…

— Но после убийства сторожа в клубе исчезновением ЮрияПавловича наверняка заинтересовались…

— Стоит еще раз заехать в клуб.

— У нас остался Илья, — кашлянув, напомнилая. — Мокрые ботинки, подозрительная встреча. Они ссорились с ЮриемПавловичем в тот вечер, я сама слышала. Если они с Катькой знакомы, он могиметь ключи от квартиры и ему ничего не стоило взять твой пистолет. Вот если быузнать, где он находился в то утро, когда убили сторожа.

— Попробуем, — пожал Мишка плечами. — Хотяверсия так себе: коли они с Катькой заодно, большое свинство оставлять труп вее квартире.

— Да уж, — пришлось согласиться мне. И тут меня вочередной раз озарило:

— А что, если Юрия Павловича убили, потому что задушилиЛося?

— Здорово, — восхитился Мишка. — Ещекакие-нибудь свежие идеи?

— А что? — обиделась я. — Допустим, кто-торешил покончить с Лосевым, и Катька к этому причастна. А Юрий Павлович узнал обэтом и задумал вывести их на чистую воду. Неведомому убийце ничего не осталось,как и от него избавиться, причем выбирать время и место он не мог,воспользовался тем, что Юрий Павлович лежал без сознания и я рядом с ним тоже,ну и…

— Если ты еще сможешь придумать, для чего это кому-топонадобилось: убивать Лося, а твоей сестрице ему помогать? Дорогостоящее алиби,ведь она тебе Париж обещала, а с Лося на днях и так бы шкуру сняли…

— Может, это как-то связано с Ильей? Вдруг Лось егошантажировал и тот решил от него избавиться?

— Приехали, — заявил Мишка, тормозя машину, яогляделась и обнаружила себя в нескольких кварталах от дома, где жил Лось.

— Миша, может, не стоит к нему вторгаться? —заволновалась я. Мысли о соседе-долгожителе всерьез меня тревожили.

— Оставайся здесь, — пожал он плечами.

— Что ты там надеешься найти? — разозлилась я, ноМишка, не обращая на меня внимания, уже покинул машину, и я выскочиласледом. — А если нарвемся на милицию? Тогда нам точно не отвертеться.

— Ты б не каркала.

Мишка зашагал вдоль улицы, я догнала его и взяла под ручку,надеясь, что таким образом мы сойдем за влюбленных, а не за квартирныхграбителей. Впрочем, на влюбленного Мишка совсем

Не похож.

Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше мне хотелось внего вторгаться, но отпустить Шальнова одного я тоже не могла.

— Ты чего так в меня вцепилась? — удивилсяон. — Боишься, что ли?

— Еще бы мне не бояться. Ты, может быть, к тюрьмепривыкнуть успел, а я о ней даже думать не могу, мурашки бегут по коже.

— В каком месте?

— Что?

— Твои мурашки бегают? Покажи, а?

— Шальнов, ты дурак.

— Это я уже слышал. Будешь меня оскорблять, получишь поносу.

В этот момент мы свернули в переулок, и Мишка сделал мнезнак молчать, очень не вовремя, сказать по правде, мне было, что ответить.Занятая этой перепалкой, я не сразу сообразила, куда мы двигаемся, а воттеперь, оглядевшись, поняла, что находимся мы в узком переулке между двухзаборов, а прямо перед нами третий, а за ним нужный дом. В нескольких шагахкалитка, запертая на щеколду.

— Открыть сможешь? — спросил Шальнов, я протиснуларуку в щель между досками и без труда ее открыла.

Мы вошли в сад и по тропинке направились к дому, соседанигде не было видно, это меня очень порадовало и одновременно насторожило:старичку ничего не стоило наблюдать за нами в бинокль, например, из чердачногоокна. Такие, как он, вполне на это способны. Мишка быстро поднялся на крыльцо,начал возиться с замком и тут же, чертыхаясь, распахнул дверь. Его умение меняогорчило: конечно, не то, что мы попали в дом с такой легкостью, а то, чтоприличному человеку подобные навыки вовсе ни к чему.

— Где ты этому научился? — прошептала я,поднявшись на крыльцо и входя в маленькую прихожую вслед за Мишкой.

— Двери открывать? — хмыкнул он. — Так онабыла не заперта.

Не успела я толком понять, что это значит, как мы вошли вкомнату. Квартира была небольшой, из коридора дверь на кухню, прямо — вкомнату, разделенную на две части дощатой перегородкой, оклеенной обоями.Большая часть была гостиной, а меньшая с одним окном — спальней.

Там стоял старенький гарнитур, ящик одной из тумбочек былзакрыт неплотно. Пока Мишка осматривал гостиную, я прошла к этой самой тумбочкеи выдвинула ящик. Внутри лежали какие-то бумаги, аккуратно сложенные в папку.Вместе с этой папкой я вернулась к Мишке.

— Посмотри, это было в тумбочке. Он извлек бумаги, взглянулна них и зло засмеялся.

— Нет, это уж слишком.

— Что такое? — испугалась я.

— Идем отсюда. Боюсь, нас здесь ждали.

Не помню, как мы покинули дом. Мишкины слова возымели наменя такое действие, что я пребывала в полуобморочном состоянии. Только вновьоказавшись в машине, я понемногу пришла в себя, но и тогда каждую секундуожидала грозного окрика, а дальше дело известное: щелкнут наручники, и вот она— тюрьма…

— Что это было? — смогла спросить я минут черездесять. К этому моменту мы уже выехали на проспект.

— Расписки. Лось был должен Палычу кучу денег.

— Значит, все-таки он его убил?

— Кто? — повернулся ко мне Мишка со следамидушевной муки на лице.

— Лось…

— Как он мог его убить, ведь говорили уже…

— Тогда я ничего не понимаю.

— А что тут понимать? Кто-то очень нагло подставляетЛося: в клубе и в доме Палыча искали расписки. Свои расписки убийца прихватил,а вот эти подсунул Лосю, чтобы запутать все еще больше.

— А если это мы напутали и во вторник Лось еще был жив,убил Юрия Павловича, а уж потом…