— Убили Славку, вот что. Думаю, еще несколько днейназад.

— О господи… — Я торопливо перекрестилась, не зная, какеще выразить свое горе от потери любовника. — Значит, Вага его достал?

— Зачем это Ваге? Ему бабки нужны, а с трупа бабки неснимешь.

— Тогда кто?

— А это у тебя спросить надо, кому ты Лосясдала? — Он опять очень возбудился, подскочил ко мне, а я попятилась.

— Я-то здесь при чем? Я его сто лет не видела и знатьне знала, где он прячется.

— Ты не знала? — рявкнул он и замахнулся, явзвизгнула и зажмурилась, втянув голову в плечи. Потом я услышала тяжкий стон,а затем отборную матерщину, рискнула открыть глаза и увидела Мишку, сидящеговерхом на Вите. Мишка больно вывернул ему руку, а Витя отчаянно матерился истонал.

— Утихни, гад, — ослабляя хватку, посоветовалМишка.

— Ты мне руку сломал, — охнул Витя.

— Не выдумывай, когда сломаешь, бывает гораздо больнее.Начнешь хитрить, тогда узнаешь.

— А мне хитрить нечего. Мишка отпустил его, он сел надиван, со злостью глядя на меня.

— Дверь-то закрывать надо, — вздохнул Мишка не безсочувствия.

— Тебя когда выпустили? — задал вопрос Витя, изчего я заключила, что они с Шальновым знакомы, но оказалось, что ошиблась.

— Откуда знаешь, что меня забирали? —продемонстрировал свою лучшую улыбку Мишка.

— Ну… Лось говорил… Ты ведь ее муж? — Он кивнул вмою сторону.

— Вроде того. И что дальше?

— Ничего. Лось сказал, ты кому-то башку проломил.

— А мою фотографию он на груди носит?

— Чего?

— Я спрашиваю, он тебе мой портрет показывал или у меняпросто на роже написано «Катькин муж»?

— А… нет. Я в «Элане» работаю, фирма, рядом с вашей,видел тебя много раз.

— Ясно. То-то мне твоя физиономия знакомой показалась…

— Ты Лося убил? Из-за этой сучки? Она же… я и Славкеговорил…

— Что говорил, это правильно. Только мне твой Лось безнадобности. И голову я никому не проламывал, оттого и выпустили, а теперь вотопасаюсь, как бы это убийство на меня не повесили. Так что, если естьсоображения на сей счет, давай выкладывай.

— У своей сучки спрашивай, она Славку сдала.

— На мою дражайшую половину это похоже, — кивнулМишка. — Но все-таки хотелось бы узнать что-то посущественнее, чем твоизаверения. Вот Екатерина Юрьевна утверждает, что на даче не была.

— Врет. Я ее сумку нашел. За батареей лежит.

— Проверь, — кивнул мне Мишка, я приблизилась кбатарее, пошарила рукой и в самом деле

Обнаружила маленькую дамскую сумочку на серебряной цепочке.Подойдя к журнальному столу, я вытряхнула на него содержимое сумки: пудреница,два тюбика помады, две купюры по пятьдесят рублей, немного мелочи и плотныйлист бумаги. Я развернула его и прочитала: «Свидетельство о расторжении бракамежду Шальновым Михаилом Степановичем и Ивановой Екатериной Юрьевной».

— Это точно Катькина сумка, — пролепетала я,протягивая свидетельство Мишке.

— Конечно, точно, — разозлился Витька, потомнахмурился и озадаченно замолчал, уставившись на меня.

— Ты милицию вызвал? — повертев бумажку в руках,спросил его Шальнов.

— Куда? — очнулся Витька, особо толковым парнемего не назовешь.

— На дачу, конечно.

— Нет. Я Любке позвонил, а уж она как хочет.

— А про сумку Любке рассказал? — Витькапоморщился.

— Нет. Я вообще во все это влезать не желаю. Если не тыего кокнул, тогда и вовсе… Уеду я. Пересижу где-нибудь, пока здесь все неутрясется.

— Витя, это очень мудрое решение. Я вижу, ты наполовинусобрался, заканчивай сборы и вперед. Здесь становится небезопасно. Сумкулюбимой супруги я, с твоего позволения, забираю, не люблю, когда онадокументами разбрасывается, особенно такими ценными.

Витька облизнул губы, но возражать не стал.

Мы покинули квартиру. Уже устраиваясь в машине, я сочласвоим долгом сказать «спасибо».

— За что? — удивился Шальнов.

— Если бы ты не пришел вовремя…

— А…а… Я и не собирался отправлять тебя одну. Когдавокруг множатся трупы, грешно оставлять любимую родственницу без прикрытия…Слушай, а ты не могла бы выразить свою благодарность как-то иначе?

— Как? — насторожилась я.

— Ну хоть поцеловала бы меня, что ли… в лоб.

— Как покойника? — невинно уточнила я, а Мишкаскривился и не спеша выехал со двора. — Куда мы теперь? — помолчавнемного и решив, что он уже успокоился, спросила я.

— К Лосю на квартиру, пока там менты не появились.

— Зачем нам Лось, и так все ясно, — испугалась я.

— Не знаю, что ясно тебе, мне вот, к примеру, ничего неясно. Чепуха и сплошные нестыковки.

— Как же так, мы ведь решили, что Лось с Катькойзадумали что-то…

— Вот именно: что они задумали? Если бы Лось убилПалыча, все стало бы более-менее ясно: убил, уехал с Катькой на дачу, желаяпересидеть самое горячее время, а кто-то из сильно осерчавших друзей еговыследил и придушил. Заметь, сначала ему по башке двинули, а уж потомпридушили.

— Кто?

— Похоже на то, что Катерина Юрьевна вывела его изстроя, а уж кто-то закончил начатое.

— Вовсе необязательно. И почему непременно Катька?

— Тетка в деревне слышала женский голос.

— Это могла быть другая женщина, а сумке ничто немешало пролежать там месяц или два.

— Говори что хочешь, а для меня ясно одно: Лось привезмою бывшую дражайшую половину на дачу, а потом кто-то приехал к ним в гости, ив результате Славик скончался.

— А Катька?

— А Катька где-то с очередным кавалером… Все хорошо,вот только сумка не вписывается. Забыть сумку с документами в том месте, гдепаренька кокнули…

— А если Катьку кто-то подставляет? Ведь сумку у неемогли украсть?

— Допустим. Только кому, а главное, зачем это нужно?