– Мы их купили.

Ритка буквально пожирала глазами Татьяну, видимо, считая,что все это я затеял из-за нее. Оценивала соперницу. Похоже, она искреннеполагала, что всю оставшуюся жизнь я должен страдать по своей экс-супруге илюбить ее тайной любовью до гроба. И вдруг какая-то…

– Ну я не знаю, Стасов, ну ты вообще… – пробормоталаона. – С тобой же нельзя ребенка отпускать.

– Это еще почему? – невинно поинтересовался я. –Там трехразовое питание, так что голодом я ее не уморю.

Таня и Ира продолжали молча носить из кухни тарелки и миски.Улучив момент, когда они снова отошли, Рита злобно прошипела:

– Ты не смеешь тащить с собой одновременно ребенка илюбовницу. Это безнравственно. Я тебе запрещаю.

Надо же, ее не смутило даже присутствие Мазаева. НуМаргарита!

– Ты не можешь ничего мне запретить, дорогая моя, –спокойно ответил я, понимая, что этот бой я уже выиграл. Раз Рита не смеетвысказываться в присутствии Татьяны, значит, она совершеннодеморализована. – Мы с тобой в разводе, извини, что напоминаю. А оставлятьее здесь, на твоем и твоего любовника Рудина попечении, не менеебезнравственно. Не будем заниматься бессмысленным обменом шила на мыло. Хорошо?Тем более что, повторяю, Лиля хочет ехать. Я ничего с тобой не обсуждаю, япросто ставлю тебя в известность.

Рита быстро поняла, что спорить со мной бесполезно. У нее небыло выбора – она не могла оставить здесь Лилю без меня, она была слишкомзанята суматошной жизнью кинофестиваля. И потом, ей, похоже, уже надоело игратьв дочки-матери.

– Здесь есть телефон? – озабоченно спросила она, быстропереключаясь на другую проблему.

Я проводил ее к хозяйке и попросил разрешения позвонить.Рита осталась в комнате, а я вернулся за стол, к Мазаеву.

– И как ты не боишься? – усмехнулся он.

– Чего я должен бояться?

– Скандала.

– А кто сказал, что я не боюсь? Боюсь, и еще как. Поэтому ивру, чтобы не нарываться.

– Откуда она узнала про Татьяну?

– Сам не знаю. Какая-то доброжелательная сволочь нассфотографировала и подбросила снимки Рите в номер. Она еще вчера имиразмахивала и пыталась выяснять со мной отношения.

Рита вернулась, и выражение лица у нее было раздраженным.

– Все наперекосяк с этим фестивалем, – сердито сказалаона, усаживаясь за стол и беря с тарелки изящный пупырчатый огурчик, хотя недалее как десять минут назад пренебрежительно отказалась от предложенногоужина. – Ни одного дня нормально не проходит. Через час начинаетсяпресс-конференция по фильму Бабаяна, а он куда-то пропал. Наверное, опятьзапил, придурок.

Виктор Бабаян был из породы гениальных алкоголиков. Он делалвеликолепные фильмы, но периодически, причем в самый, как правило, неподходящиймомент, ударялся в не менее великолепные запои, наплевав на всю съемочнуюгруппу и застревающий производственный процесс. Запои свои Бабаян обставлялантуражем городского «дна», вливая в себя спиртное в обществе бомжей,опустившихся наркоманов и давно состарившихся, беззубых бывших вокзальныхпроституток. Чего его так тянуло в грязь – никто не знал, но все привыкли. Одновремя у него был роман с Олей Доренко, и Виктор оказался единственным мужчинойв ее жизни, которого она бросила сама, не выдержав его пьяной гениальности. Илигениального пьянства?

– Поищите его на морском вокзале, – посоветоваля. – Мы там сегодня были, видели массу колоритных личностей, которыми Витямог заинтересоваться.

– Без тебя знаю, – вяло огрызнулась Рита, хрустяогурчиком. – Что толку его искать, если он напился? Нельзя же в таком видепоказывать его журналистам.

– Не паникуй раньше времени, может, он и не пьян. Гуляетгде-нибудь, перед самым началом появится. И вообще, чего ты-то волнуешься? Тыже критик, а не претендентка на приз за роль в фильме Бабаяна. За Рудина своегопереживаешь?

– Конечно. – Рита с вызовом поглядела на меня. –Ты никогда не понимал, как можно переживать, когда у других людей неприятности.Ты, Стасов, всю жизнь был эгоистом. Даже эгоцентристом. Между прочим, означаетли тот факт, что ты намылился в круиз, что ты окончательно отказываешься отпредложения Рудина работать у него в службе безопасности?

– Означает, – подтвердил я. – Я увольняюсь на пенсию,и на ваши звездные кинематографические трупы мне наплевать.

– Чем же ты будешь заниматься, хотела бы я знать? Ты женичего не умеешь, кроме как преступников ловить. В дворники пойдешь?

– Зачем в дворники? В домработники.

– В кого, в кого? – переспросила Рита. Ее рука,потянувшаяся было за вторым огурчиком, повисла в воздухе.

– В домработники. К Татьяне Григорьевне. Буду вести еедомашнее хозяйство, чтобы давать ей возможность зарабатывать много денег.

Рита побелела. Все-таки дурой она не была, хотя прочихнедостатков у нее имелось в избытке.

– Ты собрался жениться, Стасов? – медленно спросилаона, переводя глаза с меня на Таню и обратно.

– Собрался. А ты, по-моему, собираешься опоздать на своюпресс-конференцию.

Рита поняла, что ее вежливо выставляют. С ослепительнойулыбкой она вспорхнула на второй этаж, пару раз чирикнула, облизывая Лилю, ипокинула наш гостеприимный двор по Первомайской, 8.

* * *

На рассвете, когда я, поеживаясь от холода, вышел из Танинойкомнаты и стал на цыпочках двигаться по галерее, огибая дом, чтобы попасть всвою каморку, я увидел во дворе за столом сгорбленную фигуру. Сережа Лисицынсидел, опустив плечи, и от него веяло бедой и безысходностью.

Я спустился и сел рядом с ним.

– Что стряслось?

– Бабаяна нашли, – тихо ответил он. – Назаброшенной стройке.

– Что он там делал? – удивился я.

– Лежал.

Я похолодел. Неужели?..

– Живой?

– Нет, конечно. Его утопили, потом вытащили и бросили настройке. А меня выгнали с работы.

– Как то есть?

– Вчера еще. Сказали, что не справляюсь, что показателинизкие, успехов никаких. Перевели в участковые. Вчера же и приказ состряпали.

Пелена слетела с моих глаз в одно мгновение. Права былаРитка, когда говорила вчера, что я эгоист и ничего вокруг себя не вижу. Правана все сто.

Сначала ей подбросили фотографии, надеясь на то, что, как иполагается между супругами, у нас возникнет скандал, после которого мнепридется уехать отсюда или, в лучшем случае, обходить гостиницу стороной.Скандала не получилось. Тогда нам подсунули путевки, которые мы якобы выигралии от которых только полный идиот откажется.