— Не своим же почерком писать, — усмехнулась Фаина. — Аписала потому, что еще дурная, молодая была, хотела с Алиской женской силойпомеряться, решила Германа к себе перетянуть. Думала: Алиска об измене мужаузнает и выгонит его, а я подберу.

— А она вешаться вздумала, — продолжила я.

— Да-а, а Герман испугался и бросил не Алиску, а меня. Ислава богу, — заключила Фаина. — Позже я поняла, что не в семейной жизнисчастье.

Готова была с ней согласиться, но меня волновал другойвопрос.

— Зачем же ты вторую анонимку написала? — поинтересоваласья.

Фаина, собиравшаяся со смаком затянуться дымом, так снедонесенной до рта сигаретой и застыла.

— Какую вторую? — спросила она. — Больше я анонимок неписала. Да и про Германа забыла. Уже и не помню, когда его последний развидела.

— Что так? — удивилась я.

— Мархалева, — рассердилась Фаина, — будто не знаешь сама. Яи Карина — незамужние, а Лора, Алиска и Нюрка семьями не дружат. Лора вообщетерпеть не может, если к ней в гости случайно завернешь. Такую мину скроит, чтов другой раз и задумаешься, стоит ли заходить. Чаще встречаемся на нейтральнойполосе. Иногда у Алиски, но в отсутствие Германа. Вот такие мы хреновыеподруги.

«Может, это и правильно», — подумала я, вспоминая, как ловкоТамарка, Роза, Тося, Лариса и Маруся превратили мою квартиру в проходной двор.

Хорошо хоть Юлька от этой компании отвалилась, да и тоблагодаря моему Евгению.

Не правильно истолковав мою задумчивость, Фаина спросила:

— Не веришь?

— Верю, — ответила я, — но кто же тогда вторую анонимкунаписал?

Фаина решительно затушила в пепельнице сигарету и сказала:

— Вот здесь ничем не могу тебе помочь. Да и так ли это важно?Какая разница, кто анонимку писал?

— Мне важно, — произнесла я, поднимаясь из кресла исомнамбулически двигаясь к двери.

Признаться, Фаина своим рассказом меня огорошила. В головевсе перемешалось, к тому же страшно хотелось спать.

— Куда ты? — спросила Фаина.

— К Алисе, — ответила я. Она усмехнулась:

— Посмотри на часы, мосты давно разведены. На Васильевскийтолько вплавь попасть можно. Хочешь, ложись на диванчик, вздремни пару часов, атам и движение откроется.

— Спать в дурдоме? Нет уж, лучше пойду в свою машину.

— Как знаешь, — пожала плечами Фаина. — Вольному воля.

Я уже взялась за дверную ручку, но вспомнила, что надо быФаину предупредить, надо бы сказать ей, что нет смысла передавать содержаниенашего разговора Алиске — бедняжке и без того плохо.

Открыла рот, но Фаина меня опередила.

— Ты вот что, Мархалева, — смущенно пробасила она, — ты,знаю, баба умная, так что Алиске не надо… Ну зачем ей знать?

— Абсолютно незачем, — с облегчением согласилась я. — НиАлиске, ни всем другим.

Я вышла из кабинета Фаины и, растерянная, шла по пустынномукоридору психушки.

«Какая-то странная, загробная здесь тишина, — подумала я. —Впрочем, ночь, и психи давно спят. Но что я сегодня узнала! Герман любил Фаину!Трудно, очень трудно в это поверить. Но, несомненно, Фаина сказала правду.Зачем ей врать? Тогда возникает вопрос: кто писал вторую анонимку? И зачем?»

С этими мыслями я вышла на лестничную площадку. Чувствоваласебя кое-как: почему-то ноги не несли меня, а голова кружилась.

«Однако как я впечатлительна, — подумала я, опираясь наперила лестницы. — Да и любой впечатлится. Шутка ли сказать: Герман и Фаина.Невероятно. Как причудливы порой вкусы Мужчин. Но надо признать, что время япотратила зря. Ничего не узнала. Кто травит Алису? — вот в чем вопрос».

За моей спиной раздался слабый шорох, словно кто-то кралсяпо скользкому линолеуму коридора. Я испугалась, хотела оглянуться, но чьи-тосильные руки схватили меня за щиколотки, тело мое потеряло равновесие, и яполетела вниз. С третьего этажа!

Летела я, казалось, вечность. Мужественно и безмолвно.Поражаюсь скорости своих мыслей — чего только не пронеслось в голове. Конечно,со всеми родными и близкими я простилась в первую очередь, хоть и не до концапоняла, что со мной произошло. Простилась и приготовилась к храброй встрече скафельным полом, приближающимся с неотвратимостью рока. Пол приближался,приближался и…

И вдруг я ласточкой взмыла вверх. Теперь уже меня страшил непол, а потолок, он был ничем не лучше. Когда встреча с потолком показаласьсовершенно неизбежной, я снова начала падать, и опять пол, кафельный полнадвигался на меня и… И снова потолок, нет — уже пол, нет — опять потолок.

— Господи, да когда это кончится? — закричала я.

Господь меня услышал, на этот раз на меня надвигался не поли не потолок, а злющее лицо Фаины.

— Мархалева! — зарычала она. — Прекрати прыгать! Сетканенадежна, ее сто лет не меняли!

— Полагаешь, я прыгаю по собственному желанию? — возмутиласья, пролетая мимо Фаины. — Это же настоящий батут. Какой болван натянул егомежду этажами?

— Не болван, а умный человек, — просветила меня Фаина. — Незабывай, это психиатрическая клиника, здесь идиотов полно. Правда, ни один изних не додумался свалиться в лестничный проем.

Мне стало обидно. К концу речи Фаины я успела слетать вниз ивзмыть обратно.

— Фаня, не хочу тебя расстраивать, но и я не додумалась, —крикнула я, пролетая мимо ее лица. — Мне кто-то «любезно» помог.

Фаина протянула руку, пытаясь схватить меня за шкирку, но яснова бодро пошла на снижение.

— Мархалева, — возмутилась она. — Не дрыгайся, бесы тебядери, расслабься.

— И что будет? — на всякий случай поинтересовалась я, хоть ине ждала уже от жизни ничего хорошего.

— Брошу лестницу и вытащу тебя, — пообещала Фаина.

Я расслабилась. Колебания сетки значительно сократились, апотом и вовсе угасли. Теперь я, на радость Фаине, лежала там, как в гамаке.

— Умница, Мархалева, — похвалила она. — Отдыхай пока, сейчася вернусь.

Вернулась она не одна. Привела с собой медбратьев. С помощьюверевочной лестницы и трех пар крепких рук меня извлекли из этой ужасной сетки.Едва я поняла, что ничто уже мне не угрожает, как ноги подкосились, сознаниепомутилось…

Очнулась я на диване в кабинете Фаины.