Агата принялась за кофе. На четвертой чашке в голове у нее раздался звон колоколов, быть может, с чьей-то свадьбы, но граф Урсегов так и не закончил поздний завтрак. Она наслаждался сигарой, читал газету, попивал вино и вообще чудесно проводил время. Кажется, само время текло для него по-другому, не так, как для всех.

Наконец, по прошествии полутора часов, не меньше, Урсегов расплатился, кинув официанту крупную ассигнацию на чай, оглядел зал и неторопливо направился к выходу. Когда Агата выскочила на Никольскую, граф уже отъехал. К счастью, у гостиницы дожидались еще три пролетки. Запрыгнув, Агата приказала следовать за той, что уже следовала на Красную площадь, и о деньгах не думать: заплатит щедро.

Пролетка графа выехала на Тверскую улицу и остановилась около дома, внутри которого Агата не побывала, общаясь у дверей с горничной: роскошный особняк в три этажа принадлежал семейству Бабановых. Урсегов покуривал в пролетке. Через четверть часа из дома торопливо вышла дама в модном платье, которое подчеркивало достоинства ее фигуры. Головку ее украшала шляпа парижской модели Daphnis с листками плюща, цветочками и большим светлым бантом впереди, а лицо пряталось под обильной белой вуалью. Дама перебежала Тверскую и без помощи графа зашла в пролетку. Мадам Бабанову Агата не видела, но подумала, что это наверняка она. Если, конечно, не родственница или сестра.

Правила приличия ничего не говорили про общение жениха с будущей тещей. Возможно, потому, что правилам такое и в голову не приходило. Ну в самом деле: о чем говорить с будущей тещей наедине в пролетке? Приданое обсудили, а иных тем не имеется. Агата решила, что граф, маскируя преступный план, попросил помочь с выбором подарка для невесты и тем усыпить бдительность мадам Бабановой. Наверняка поедут в ювелирный магазин.

Однако пролетка графа не свернула направо, к Кузнецкому мосту, а отправилась в дальний путь: за Ямскую слободу в Петровский парк. Следуя за ними, Агата искала и не могла найти ни одной разумной причины, для чего Урсегов везет будущую тещу в весенний парк. Уж не собирается ли покончить с ней и бросить тело под кустом? На всякий случай Агата спросила у извозчика: нет ли у него свистка? Чем сильно удивила. «Ванька» про себя решил, что мадемуазель с придурью, как бы на деньги не обманула. На самый крайний случай Агата решила вступить в бой. И хоть силы будут неравны, но хоть успеет поднять крик и спасет мадам Бабанову.

Между тем граф помог даме сойти, предложил ей руку, и они отправились гулять как близкие друзья. Агата держалась в некотором отдалении, за кустами и деревьями, и не могла слышать, о чем между ними шел разговор.

Парочка углубилась в парк достаточно далеко, вокруг не было ни души. Лучше не придумаешь, чтобы исполнить преступнее планы. Агата приготовилась к худшему. Граф встал перед мадам Бабановой и приобнял за плечи. Оставалось совсем немного, чтобы схватить доверчивую женщину за горло и начать душить. Мадам Бабанова не понимала, что ей угрожает. Она смотрела на графа и даже закинула вуаль на шляпку. На лице ее была улыбка.

Агата поддернула юбку, чтобы удобнее бежать через кусты. Но тут случилось то, чего она никак не ожидала. Мадам Бабанова привстала на цыпочки и поцеловала графа в губы совсем не родственным поцелуем. Урсегов сжал ее в страстных объятиях, и они слились в таком поцелуе, что Агате стало стыдно. Отпустив юбку, она пошла обратно к своей пролетке. То, чему она стала свидетелем, было не только омерзительно, но и ужасно: мать приговорила родную дочь. Вот в чем дело… Нет никакого купца с несметным приданым, а есть коварная мать, которая пойдет на преступление ради похоти. Мадам Бабанова дала согласие на брак дочери, но сама влюбилась в графа… бедная Астра Федоровна, что ее ждет? Если не убьют до свадьбы, любовницей мужа будет ее мать.

К горлу подкатил комок, Агата исторгла на кусты все чашки кофе и завтрак. Она была великой воровкой, честно грабила богатых мужчин, которые жаждали получить романтическое приключение на стороне. Но ничего подобного ей и в голову не приходило. Какой же надо быть стервой, чтобы предать счастье дочери ради собственной похоти? Агату передернуло от отвращения.

Она уселась в пролетку. Следить дальше не имеет смысла: увидела главное. Пусть Пушкин сам ищет «Клуб веселых холостяков», которые будут исполнять прихоть графа. Агата приказала поворачивать назад. Пролетка выехала из парка.

Как часто бывало, Агата настолько разозлилась на графа и Бабанову, что назло им решила продолжить слежку и приказала остановиться. Дождавшись, когда их пролетка проехала мимо, Агата потребовала держаться за ними. Извозчик уже почти не сомневался, что барышня малость того…

Мадам Бабанова сошла в начале Тверской, а граф отправился дальше. Он приехал в Театральный проезд, отпустил извозчика и зашел в кофейную «Эйнем». Агата приказала извозчику ждать и зашла следом. Она заняла дальний столик. Урсегов попивал шоколад из маленькой чашечки. Официанту Агата заказала чай, видеть кофе она уже не могла.

Граф поглядывал на вход. Кажется, у него назначена встреча. Неужели убийцы невест любят горячий шоколад? С них станется. Однако вместо членов шайки за столик Урсегова подсела дама. Хотя она старательно закрыла лицо летней вуалью, Агата узнала ее. Мадам Вейриоль отказалась от угощения и, нагнувшись через столик, сказала графу что-то такое, от чего улыбка стекла с его лица. Урсегов стал серьезен, оглянулся и вдруг погрозил собеседнице пальцем, что-то строго выговаривая. Как ни старалась Агата, разобрать слова не получалось. Вейриоль резко встала и покинула кофейную, как женщина, глубоко оскорбленная в своих чувствах. Посидев немного, граф бросил на стол горсть мелочи и вышел. Теперь Агата решила следовать за ним куда угодно. Урсегов явно переменил планы. Взяв извозчика, он доехал до Рождественского бульвара и вошел в доходный дом. Адрес Агате сообщил портье Сандалов: граф вернулся к себе домой.

Агата посчитала, что теперь ее совесть чиста. Сидеть в пролетке под его окнами расхотелось. До вечера граф никуда не денется. Есть надежда, что с Астрой Федоровной сегодня ничего не случится. Пора и о себе подумать. Агата приказала ехать на Кузнецкий мост.

* * *

Мадам Капустина не сменила уличного платья. Не до того ей было. Она ходила по гостиной и не могла успокоиться. Волнение было столь велико, что попавшаяся под руку любимая вазочка была брошена об пол и разлетелась на осколки. Фекла Маркеловна выругалась так крепко, как нельзя ожидать от красивой и приятной женщины. Но и это нисколько не помогло. Тревога разрасталась, безжалостно терзая сердце и душу, как принято писать в дамских романах. Беспокойство, если честно не назвать его паникой, возникло потому, что Капустина решительно не знала и даже не понимала, что теперь делать. В такое ужасное положение она еще никогда не попадала. Да и попала не по своей воле. И как из него выбираться?

Вдобавок к имевшимся неприятностям зазвонил дверной колокольчик.

– Кого еще нелегкая принесла? – пробормотала Фекла Маркеловна и пошла открывать. Глупо делать вид, что никого нет дома, если окна раскрыты, а цветы в горшках выставлены под весеннее солнце.